Оставив пожилую женщину на попечении Майка, Джози помчалась в деревню и вернулась с молоком, яйцами и хлебом. Позже, когда мисс Харкорт отвезли обратно к доктору Голдсмиту, Майк и Джози вынесли стулья и устроились на лужайке за домом. Был ясный летний вечер, ласточки порхали на фоне розовых предзакатных облаков.

– Что у тебя с ногой? – спросила Джози.

– Сначала был сложный перелом, когда я прыгал с парашютом, потом меня подстрелили. Кости срослись неправильно, так что я вряд ли когда-нибудь смогу играть в крикет. Во всяком случае, не в профессиональной команде, – Майк грустно усмехнулся. – А ты… ты выглядишь великолепно. Ты как чудо, Джози. Все это так хорошо, что, кажется, не может быть правдой.

Джози проглотила застрявший в горле ком.

– Майк, нам надо поговорить.

– В твоей жизни появился другой мужчина?

Джози увидела тревогу у него на лице. Она качнула головой.

– Нет. Это касается твоей жены. Прежде чем мы двинемся дальше, я должна знать правду. Всю правду!

Он кивнул.

– Да, конечно. Итак, тебе известно. Я понимал – рано или поздно новость пересечет Атлантику. Но повел себя как последний трус, не сказав тебе раньше. Глупо было бы ожидать, что удастся скрыть от тебя такое. Однажды я пытался поговорить – в тот день, когда мы были у моря, – но не смог. Испугался, что ты отвернешься от меня. Не знаю, что именно тебе рассказали…

– Ты действительно убил свою жену? Я не хотела верить.

– Но это правда. Я действительно убил ее.

Джози ахнула и отшатнулась.

Майк отвернулся, глядя в заросший сад, и, помолчав, продолжил.

– У нее развилась агрессивная форма рака головного мозга. Ей оставалось жить несколько месяцев. Опухоль росла, и постепенно она лишилась бы зрения, слуха, речи, памяти. Жена просила, чтобы я помог ей уйти мирно, пока она еще осознает себя и узнает меня: «У тебя есть доступ к лекарствам, и ты знаешь, что нужно делать». Я дал ей морфин. Пока ждал, чтобы она уснула, держал за руку и все время повторял, что люблю ее. – Слезы полились из глаз и побежали по щекам Майка. – А потом положил на лицо жены подушку.

Джози наклонилась и коснулась его плеча.

– О, Майк, какой ужас.

Он кивнул.

– Это было самое трудное, что мне когда-либо доводилось делать.

– Но разве можно считать это преступлением? Ведь ты действовал из любви.