- Вот и хорошо. Значит, у нас есть время всё обдумать. Поехали?

- Поехали, - я с трудом встала и, шатаясь, побрела к выходу из торгового центра.

Выйдя на улицу, Дина вызвала такси. Сев в машину, мы молчали всю дорогу. Слёзы крупным горохом катились из глаз. Я не могла поверить в реальность увиденного. Дина, видя, что со мной происходит, сжала мою руку, сопереживая мне.

ГЛАВА 2.

ГЛАВА 2.

Квартира Дины встретила меня приторно-сладким запахом ванили и корицы - подруга коллекционировала ароматические свечи, как другие собирают марки или открытки. Обычно этот уютный аромат обволакивал, как тёплое одеяло, но сегодня он только усилил тошноту, будто я проглотила свечной магазин целиком.

- Сядь, я заварю чай, - Дина почти силком усадила меня на диван, накинула плед, словно я была больной бабушкой на приёме у врача. - Или, может, что покрепче?

- Покрепче, - прохрипела я, чувствуя, как голос ломается, словно дешёвый пластик.

Она вернулась с бутылкой коньяка и двумя бокалами, которые подозрительно напоминали реквизит из её «богемных» ужинов. Я опрокинула коньяк залпом, надеясь, что алкоголь выжжет изнутри ту ледяную пустоту, где ещё утром билось моё сердце. Не помогло. Только горло обожгло, а в груди остался тот же арктический холод.

- Лика, послушай, - Дина села рядом, обняла меня за плечи, будто я вот-вот развалюсь на запчасти. - Может, мы не так всё поняли? Может, это… ну, не знаю, его кузина? Тётя? Соседка по даче?

Я посмотрела на неё с таким скептицизмом, что, кажется, даже её свечи потускнели.

- Дин, серьёзно? Кузина? С ребёнком, который называет его «папа»? У Антона нет кузин, только брат в Канаде, который, к слову, не приезжает сюда с тех пор, как они поругались из-за папиного старого «жигули». А ребёнок, - я сделала паузу, проглотив ком в горле, - эта девочка - его копия. Ямочки, прищур, даже манера смеяться. Я что, по-твоему, слепая?

Дина замялась, покрутила бокал в руках, будто он мог подсказать ей правильный ответ.

- Ну, дети иногда… знаешь, племянница моей Светки всех мужиков старше тридцати «папой» звала. Чуть до инфаркта свою мать не довела.

- Дина, - я подняла руку, как судья на ринге, останавливающий бой. - Хватит. Я видела, как он вытирал ей мороженое со щёк. Как смотрел на ту брюнетку. Это не соседка, не тётя и не случайная попутчица из Новосибирска. Это его семья. Вторая, чёрт возьми, семья, пока я тут покупаю платья, чтобы «удивить мужа».

Слёзы снова подступили, но я смахнула их, как назойливых мух. Плакать перед Диной - это как устраивать концерт в библиотеке: громко, неловко и никому не нужно.