Глава 3

Я вздрогнула и проснулась. Сердце бешено колотилось. Все произошедшее, казалось, страшным сном, но оглянувшись я поняла, что сплю на диванчике в старой однушке, оставшейся от бабушки.

Я провела ладонью по лицу, пытаясь стереть остатки кошмара. Всё вокруг казалось таким серым и чужим. На потрескавшихся обоях играли слабые блики света из окна. На столике рядом стояла кружка с остывшим чаем, а под столом лежала стопка старых журналов.

Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь успокоить сердце. Но воспоминания вновь нахлынули: дом, кухня, Вова, это презрение в его голосе…

Встав с диванчика, я подошла к окну. Тусклый свет уличных фонарей освещал пустой двор.

На полке в углу я заметила старую фотографию. На ней была я, молодая и полная надежд, с мужем и детьми. Мы улыбались, обнимая друг друга. Я взяла её в руки и почувствовала, как ком подступил к горлу.

— Где я ошиблась? — спросила я сама себя, но ответа не было.

Острая боль пронзила низ живота, заставив меня, буквально, согнуться пополам. Я схватилась за спинку стула, пытаясь удержаться на ногах. Боль была настолько резкой и неожиданной, что из груди вырвался сдавленный стон. Пот залил лоб, и я почувствовала, как руки начинают дрожать.

— Что… что со мной? — прошептала я.

На мгновение мне показалось, что боль утихла, но она вернулась, волной накрывая низ живота и отдавая в поясницу. Я с трудом добралась до дивана и опустилась на него, пытаясь найти хоть какую — то позу, в которой станет легче.

Мысли в голове метались, словно загнанные звери. Это последствия стресса? Или осложнение после операции? Но ведь врачи говорили, что всё в порядке…

Минуты тянулись как часы. Я лежала на диване, сжимая живот. Какую бы позу не принимала, боль никак не отступала. Обезболивающее никак не помогало. Кажется, у меня не было выбора.

Пошарив рукой по столику, я нашла телефон.

— Алло, — прохрипела я. — Михаил Эдуардович… это Ирина.

* * *

Сколько времени прошло я не знаю. Мне казалось, что вечность. В коридоре хлопнула дверь и в комнату быстро вошел Михаил Эдуардович. Его обычно спокойное лицо на этот раз выражало сосредоточенную тревогу.

— Что вы делали? — спросил он, подходя ближе и ставя свой кейс на столик. — Я же говорил вам отдыхать, избегать стрессов.

— Как будто я могла… — попыталась я усмехнуться, но это вышло слабым и жалким.

Он осторожно помог мне сесть, проверяя пульс, затем достал из кейса аппарат для измерения давления. Всё его движение было уверенным и точным, будто он точно знал, что делает.

— Это может быть реакция на швы или последствия нагрузки. Надо убедиться, что нет ничего серьёзного.