Солнце заходит, Ками пальцами чертит что-то у меня на груди, а мой мир замирает.

Такое случалось трижды в моей жизни.

Первый раз, когда Мелани сказала мне, что беременна.

Второй, когда родилась Ливи, и я взял ее на руки.

А третий, когда Ками с подружками чуть больше года назад вошла в «Рыбалку».

И вот снова.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? – спрашивает она дрожащим голосом, пытаясь скрыть смятение.

Я не отвечаю.

Просто не могу.

Слова реют надо мной как звезды в ночном небе, я пытаюсь дотянуться до них и расставить в верном порядке, чтобы понять, что они значат.

Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?

Ответ, конечно, да и в то же время… нет.

Я, конечно, понимал, что Ками чувствует ко мне самое близкое к любви, на что она способна, старые травмы, которые она и сама не помнит, не дают ей пересечь эту линию.

В первый раз признавшись ей в любви, я знал, что могу никогда не услышать ответного признания от нее.

И смирился с этим.

У меня есть она, ее доверие, ее улыбка, она каждую ночь спит в моей постели, так чего мне еще надо?

А теперь, лежа в темноте, я с трясущимися руками понимаю, что у меня есть еще и ее любовь.

Боже.

Боже!