В конце концов миссис Мартинес заставляет их обоих помогать, чтобы ускорить процесс, и спустя час мы все сидим за огромным праздничным столом. Но вовсе не вкусная еда наполняет меня теплом и наслаждением.

А люди вокруг.

* * *

– Думаешь, я им понравилась? – спрашиваю я тихо, почти шепотом.

Уже поздно, ужин, после которого мы выпивали, много смеялись и разговаривали так непринужденно, несмотря на то что я впервые видела родителей Дэмиена, давно закончился. Я чувствовала ровно то, о чем он говорил, – что мы созданы друг для друга.

Но теперь все стихли, и остались только мы. И во мне поднимается беспокойство.

– Что?

Я делаю глубокий вдох, пока рисую пальцами какие-то узоры на его обнаженной груди.

– Думаешь, я им понравилась? Твоим родителям, – уточняю я.

Повисает тишина, во время которой мой желудок скручивается в нервный узел, а я лежу и жду его ответа.

Очевидно, что он скажет «нет». Очевидно, что он пытается сформулировать это так, чтобы не задеть меня. Очевидно…

И тут его тело начинает трястись.

Мое сердце несколько раз успевает нервно удариться о грудную клетку, пока я не понимаю, что происходит. Он смеется. Дэмиен смеется надо мной, и его грудь трясется.

– Что? – спрашиваю я, пытаясь отодвинуться от него, но он не дает этого сделать, прижимая меня к себе за талию. – Что ты смеешься?! Это серьезный вопрос!

– Поэтому и смеюсь, Эбигейл, – говорит он, затихая.

Я сердито смотрю на него и его великолепную широкую улыбку. Она такая заразительная, что мне приходится сдерживаться, чтобы не улыбнуться в ответ, потому что дело серьезное. В тусклом свете Дэмиен различает мою эмоцию и переворачивается вместе со мной так, что он оказывается сверху, а его руки – по бокам моей головы.

– Если бы ты не понравилась моей маме, она бы выставила тебя вон из своей кухни, как только ты бы сделала что-то не так. И хоть я тебя и люблю, но ты многое делала не так.

– Я… – начинаю я, смущаясь, и во мне растет желание оправдаться.

– Я знаю. Поверь, мне рассказывать нет смысла. Моя мама на кухне – это стихия, с которой приходится считаться. – Я морщу нос и почему-то хочу заступиться за его маму. – Если она тебе ни разу даже не намекнула на твои косяки, пока вы вместе готовили, значит, она тебя просто обожает, детка. – По моему телу пробегает волна тепла. – А отец сказал, что, если бы он был лет на тридцать моложе, он бы попробовал отбить тебя у меня.

Его улыбка становится еще шире.