Я просыпаюсь и озираюсь. Ее нет рядом. Сначала я разочарован, потом смеюсь, глядя в потолок. Знаю я ее: либо спряталась, чтобы неожиданно выскочить и напугать, либо встала и работает.

Я принимаю душ в ванной нашего дома, который мы построили на ее ферме после женитьбы. Стоя под душем, я вспоминаю наше венчание: она в белом платье, на пальце аметистовое кольцо с бриллиантами, на шее бабушкино жемчужное ожерелье, я держу ее за руку; только что мы произнесли клятвы верности друг другу в церкви ее матери. Был чудесный апрельский день, у нее была уже наполовину готова диссертация, и мне не терпелось окончательно оформить наши отношения.

Мой отец был на свадьбе абсолютно трезвый. Через несколько месяцев после бегства из Нэшвилла он вернулся, посмотрел на нас с Жизель в моем пентхаусе и разрыдался. Думаю, увидел мое счастье, мое довольство, мою глубокую любовь к женщине, отвечающей мне тем же. Увидел, что я обладаю чем-то реальным, восхищением пополам с поклонением, уважением, преданностью. У него самого никогда ничего этого не было. Еще через пару месяцев он разрешил мне заплатить за его реабилитацию, а потом зажил здоровой жизнью в своем доме. Он сам себе голова и движется собственным путем. Он может снова оступиться, но вместе мы с этим справимся – я, Жизель, наша семья.

Заглянув в нашу просторную гардеробную, я не нахожу там жену в маске и качаю головой. «Удрала!» – бормочу я. Натянув костюм для бега с капюшоном, я бесшумно навещаю детскую, подкрадываюсь на цыпочках к Гэбриэлу Кеннеди, нашему годовалому сынишке. Он сосет большой палец. Я с ликующим сердцем поправляю на нем одеяльце.

Следующее помещение на моем пути – наша разноцветная кухня. Ее нет ни там, ни в гостиной, окна которой выходят на пологие холмы Дейзи. Я с волнением беру фотографии из ящика, мне не терпится показать их ей. Направляюсь трусцой в ее офис, бывший амбар.

Стоит мне раздвинуть двери, как мне задорно подмигивает татуировка, красующаяся над поясом узких джинсов: Жизель тянется к полке, заставленной книгами. Моя детка – автор уже трех бестселлеров. Я всегда знал, что она добьется успеха. Рядом с ноутбуком стоит видеоняня, из нее несется сладкое дыхание Гэбриэла. Я подкрадываюсь сзади и целую ее в шею. Она прижимается ко мне, обнимает, запускает пальцы мне в волосы.

– Ты оставила меня одного, – ворчу я.

– Надо было кое-что доделать, пока ребенок спит. – Она со смехом оборачивается, густые волосы, смесь золота и серебра, падают на спину. Жизель пробовала разные цвета, но этот, натуральный – мой любимый.