– Не втягивай в это Всевышнего. – Мама хватает свою сумочку и устремляется к двери. – Сейчас же куплю в Piggly Wiggly тест. Никому не расходиться! Елена, с тебя виски. Без него никак.

– Привет Лэнсу! – кричит ей вслед Клара.

– Купи тест для раннего обнаружения, мама! – напутствует Елена маму. Та кивает и исчезает за дверью.

* * *

– Оставь меня одну! – прошу я мать через двадцать минут, когда она пытается втиснуться вместе со мной в маленький туалет своего салона красоты.

Она показывает мне все пять приобретенных тестов.

– И не подумаю. Пописай на каждый.

Я забираю пакет, вытесняю ее из кабинки и захлопываю дверцу. Читаю на первой, розовой коробочке: «Строго не позже, чем за шесть дней до менструаций».

Это тест по обнаружению hGG в моче. Я годами накапливала информацию, но теперь убеждаюсь, что совершенно не разбираюсь в тестах на беременность. Сажусь на крышку унитаза, разворачиваю упаковку, вынимаю полоску, изучаю инструкцию. Снять крышку, открыть впитывающий участок, пописать средней струей – как мило! – потом положить на плоскую поверхность и подождать шесть минут. Если вы беременны, под контрольной линией появится черта. Невелика хитрость.

У меня дрожит рука.

В душе зреет и расцветает надежда, я представляю себя с ребенком Девона на руках и вся трепещу. Не сумасшествие ли хотеть этого? Я могу родить, доучиться, вечером сочинять фантастику, днем преподавать. Не возражаю рожать и дальше – чем больше, тем лучше, пускай носятся вокруг нашего большого дома и амбара, где я устрою себе кабинет – весь белый, со старыми балками под потолком и промышленным освещением.

Чего я больше всего хочу?

Тебя, Девон. Всегда – тебя.

Господи, как же я ошиблась!

Я рвалась в ЦЕРН, потому что слишком долго это стремление было неотъемлемой частью меня, но здесь сыграли роль и мои ошибки с Еленой и Престоном. Это как черта, с которой можно начать жить заново. Вернее, можно было раньше, но не теперь. Мечты должны меняться. Цели должны уточняться. Теперь я хочу семью. Хочу любви.

Эйнштейн наговорил много всего ценного, но больше всего я люблю его фразу, которую он повесил у себя в принстонском кабинете в виде таблички: «Не все, что считается важным, можно посчитать, и не все, что можно посчитать, считается важным».

Мне важна наука, это мой личностный стержень, но любовь и счастье, эти неосязаемые, прекрасные, мимолетные вещи важнее всего остального, физика же – вишенка на торте. Я не могу быть собой без него, зная, что он существует, а я отрезана от него тысячами миль. Какой толк будет от меня в ЦЕРН, когда каждый мой вдох будет полон тоски по нему?