Я иду по ее светлому, наполненному радостью дому и вдруг понимаю: мы справились – я и мама. Она все пережила. Я помогал ей, как просил отец. Но и она сама себе помогла.
Сейчас она может ни о чем не беспокоиться, и у моих братьев тоже все в порядке. Возможно, пришло время позаботиться о себе.
Я наконец готов. Черт, наверное, поэтому я и одержим!
На кухне мама Райкера наливает в бокал белое вино.
– Здравствуй, Чейз! Надеюсь, в этот раз ты принес хороший салат. Прошлый, с яйцом, до сих пор является мне в кошмарах, – говорит она с содроганием.
Я благодарно улыбаюсь в ответ на шутку и обнимаю ее.
– В этот раз хороший. Обещаю!
Впрочем, я не сажусь за стол. Никогда раньше я не беспокоился так из-за простого обеда. Сейчас же напряжен больше, чем перед выходом на лед в плей-офф.
Хотя я всю жизнь забочусь о близких, про любовь я ничего не знаю. Возможно, она как хоккей. Шайба вводится в игру, и ты гонишься за ней.
Через несколько секунд раздается звонок, и Райкер входит в дом. Я не теряю времени даром.
– Прошу прощения, дамы! – сообщаю я мамам и киваю в сторону патио. – Нам надо поговорить.
– Да, надо, – подтверждает Райкер.
Но прежде чем последовать за мной во двор, он смотрит на свою мать, а потом на мою:
– Рад вас видеть! Похоже, меня призывают.
Его мама отмахивается:
– Я бы достала попкорн и посмотрела на этот цирк, но вам, мальчики, лучше самим разобраться в амурных делах.
Обе мамы улыбаются, и, возможно, они все же на
Мы выходим во дворик, и я начинаю:
– Я на тебя зол, но на себя тоже злюсь.