«Ферма Лунных Дев» уже не первый раз попадает в поле зрения прессы. В ноябре 2012 года в находящемся на территории фермы водоеме были найдены тела двух девушек-подростков Хизер и Дарси Гилмэн. Двойное убийство так и осталось не раскрытым, но подозрения местных жителей были обращены к Альтее Лун, тогдашней владелице фермы. Недавнее возвращение в город внучки Альтеи, Эльзибет (или Лиззи) Лун, вызывает предположение, что пожар явился следствием нового обострения напряженности.

Как сообщают источники, полиция также расследует случившийся незадолго до пожара инцидент с подброшенной соломенной куклой и анонимной запиской. На данный момент власти рассматривают эту записку как потенциальную угрозу. Одна из местных жительниц, просившая не называть ее имени, высказала мнение, что пожар на ферме и дело сестер Гилмэн могут быть связаны. «Меня бы это нисколько не удивило, – заявила она. – Если после стольких лет вернуться и начать будоражить народ, самому раздувая неприятности, вряд ли можно ожидать, что тебя они никак не коснутся». Попытки связаться с членами семьи Гилмэн и узнать их мнение о случившемся остались безуспешными.

Вздохнув, Лиззи отодвинула газету.

– Полагаю, не стоит надеяться, что Ранна обо всем этом не узнает. Вы ее сегодня уже видели?

Эвви помотала головой.

– Она все утро была у себя в комнате. Слушала этот свой ужасный тарарам. Но ты права. Вскоре она обо всем услышит. В этом городе даже высморкаться невозможно, чтобы кто-то не побежал тут же об этом болтать.

В этом она не ошибалась. Что касается новостей, то «The Chronicle» была просто ничто по сравнению с сарафанным радио Сейлем-Крика. Ранна, разумеется, обо всем вскоре узнает: и о кукле, и о записке, и о разных слухах, что уже бурлили в городе. И когда она услышит все от других, получится не очень-то красиво. Лучшее, на что могла надеяться Лиззи, – это проследить, как и откуда Ранна узнает о происходящем.

– Точно, – кивнула Лиззи, беря в руки газету. – Лучше расскажу ей обо всем сама.

Дверь в спальню Ранны оказалась закрыта. Из-под нее в коридор просачивалась своеобразная смесь пения Дженис Джоплин и аромата пачули. Лиззи сунула под мышку сложенную газету и постучалась.

– Заходи! – отозвалась Ранна сквозь надрывные переливы «Осколка моего сердца».

Ступив в комнату, Лиззи испытала состояние дежавю. «Будто пишущий гроты пейзажист попадает в наркоманскую курильню», – так описала однажды это ощущение Ранна. Стены спальни цвета зеленого яблока были украшены черно-белыми постерами и макраме с разноцветными бусинами. На туалетном столике, посреди лежащих разноцветной лужицей вареных платков, переливалась ярко-оранжевым сиянием лава-лампа.