– Хожу, задаю людям разные вопросы.

– Какого рода вопросы?

– Например, я встретилась со Сьюзен Гилмэн. Мне хотелось узнать побольше о ее муже – о том, каким он был отцом. И не считает ли она, что он сам мог что-то сделать со своими дочерьми. Она так не считает – а вот я в этом не уверена. Я лично нанесла ему визит, и сказать, что он неприятный человек – не сказать ничего.

– Лиззи, почему же ты мне до сих пор ничего не говорила?

Лиззи опустила взгляд на свои руки. Пришло время обо всем честно рассказать. И если необходимо – то и с жестокой откровенностью.

– Я не хотела, чтобы ты… Я опасалась того, как ты это воспримешь. Я не могла допустить, чтобы ты сорвалась с катушек в то время, как я пытаюсь все распутать. На случай, если ты забыла – мы в этом городе не очень популярны.

– Положим, звучит убедительно, – произнесла Ранна после недолгого, но очень глубокого молчания. – Но почему ты рассказываешь мне это сейчас? Что изменилось?

Тогда Лиззи вытащила из-под мышки газету, развернула и протянула Ранне:

– В утреннем номере поместили статью о пожаре.

Ранна пробежала глазами передовицу, и ее ладонь непроизвольно поднялась к горлу.

– О боже…

– Я хотела, чтобы ты услышала об этом от меня.

– Здесь говорится…

– Они подозревают, что пожар мог быть устроен тем, кто хочет помешать мне расспрашивать людей.

Ранна уставилась на Лиззи во все глаза, и на лице ее застыла растерянность, смешанная с паническим испугом.

– Ты мне не говорила о кукле и о записке.

– Это случилось сразу после того, как я съездила поговорить с Саммерсом. И такое совпадение по времени довольно подозрительно.

Глаза Ранны расширились и застыли, а скрещенные руки прижались к груди.

– Питер, Пол и Мэри…

– Они всего лишь пытаются меня припугнуть, чтобы я этого не делала.