– Ну, это куда больше, чем удалось выяснить полиции.

– Может, и так – но что это доказывает? Миссис Гилмэн с уверенностью заявила, что ее муж совершенно не способен был поднять руку на своих девочек. К тому же не стоит забывать, что на тот вечер, когда девочки пропали, у него железное алиби. Не удивительно, что полиция не стала «размораживать» нераскрытое дело. Если Фред Гилмэн и вправду чист, то и искать больше некого и негде.

– И значит, делу конец? Ты собираешься умыть руки и просто вернуться в свой Нью-Йорк?

Лицо Лиззи смягчилось. Потянувшись через стол, она накрыла ладонью руку Эвви.

– Это в любом случае не могло бы длиться вечно, Эвви. И вы это прекрасно знаете. В какой-то момент мне все равно пришлось бы, как вы говорите, швырнуть на ринг полотенце и уехать домой.

Эвви выставила нижнюю губу.

– Твой дом здесь.

– Был здесь – когда-то давным-давно. Это место, где я выросла. Но иногда, взрослея, вырастаешь из очень многих вещей.

– Невозможно вырасти из родного дома, Лиззи. Он у тебя в крови. Это не просто место, где ты живешь, это часть тебя самой.

– Нью-Йорк теперь часть меня самой, Эвви.

Прежде чем заговорить снова, Эвви мгновение поколебалась, как будто взвешивая свои слова.

– А как же Эндрю?

Лиззи убрала ладонь с ее руки и взялась за кружку, старательно избегая смотреть Эвви в глаза. Та уж никак не могла знать о том, что случилось вчера вечером. А если бы и знала? Это был всего лишь поцелуй. Один невинный, опрометчивый поцелуй.

– При чем тут Эндрю?

Эвви задумчиво вытянула губы трубочкой.

– Просто интересно.

В этот момент у Лиззи звякнул сотовый, избавив ее от необходимости отвечать на вопрос. Она открыла новое сообщение, заранее уже чувствуя, что оно от Люка:

«Позвони мне, Лиззи. Это важно».

– Что-нибудь случилось? – прищурилась Эвви.