– Правда?

Можно подумать, доверие ему важнее моей любви.

– Правда. И никогда в тебе не усомнюсь.

На его лице снова появилась та хитрая улыбка, от которой у меня сводило все внутренности.

– Помнится, – сказал он, – ты как-то обещала загладить свою вину за ложные обвинения.

Нетрудно было догадаться, к чему он клонит.

– Ты прав, обещала.

Я начала его целовать, и он был явно рад такой компенсации.

– Значит, ты меня любишь? – спросил он, нежно целуя меня в щеку.

– Да, люблю, – ответила я, гладя его широкие плечи.

– Тогда ты наверняка полюбишь и то, что я сейчас сделаю.

Его поцелуи спустились от щеки на шею.

И тут я поняла, что он повторяет сцену в папином кабинете, только теперь вместо ненависти мы говорим о любви.

– О да, чудовищно, – подтвердила я.

– Ты очень убедительна, – с явным наслаждением сказал Мейсон.

Подбородку было щекотно от касаний его ресниц.

– А это тоже любишь?

Я кивнула.

– Еще как. И тебя тоже.

За этим последовал долгий поцелуй, а когда наши губы разомкнулись, он спросил: