– Может, вам всем опять поехать в тот отель. Или в другой отель, в том были какие-то журналисты в прошлый раз, – предложил Сэм.

– Нет, – сказал Альберт с такой уверенностью и решительностью, словно это не обсуждалось.

– Пап, я не хочу, чтобы за вами охотились днем и ночью, – все равно сказал ему Сэм.

– А я не хочу, чтобы моя жизнь походила на твою. – Его отец отложил столовые приборы. – Я такую не выбирал. Я выбирал простую жизнь. Хотел работать в автосалоне. Приходить домой и смотреть вестерны с бокалом рома в руке. И я продолжу это делать, и мне все равно, будут ли при этом люди с камерами дежурить у меня под дверью.

– Я согласна, – ответила Долорес. – Нужно показать людям, что мы не боимся. Что мы будем жить, как жили. А пока что у меня такое ощущение, что ты какой-то преступник в розыске и мы пытаемся скрыться от позора. Мне не стыдно. Мне нечего стыдиться.

– Ой, мам, – сказал Сэм. – Мне не хочется, чтобы ты так это воспринимала.

– Тогда больше никаких поездок в отели глухой ночью, как будто мы заключенные, которых везут в тюрьму, – сказала его мама. – Подай плантаны, пожалуйста.

Сэм взял поднос и протянул его через весь стол маме. Его родные были сильными. Сильнее, чем он думал. Всем сидевшим в этой комнате грозили перемены в жизни, но им все равно удавалось создавать видимость нормальной семьи. Возможно, у них так всегда и было.

– Какая у вас в автосалоне сейчас самая лучшая машина, пап? – спросил Сэм у отца.

– А что? – уточнил он. – Ты собираешься купить ее, чтобы я получил комиссию? Как в тот раз, когда ты купил нам машину и сказал, что она досталась тебе бесплатно за сделку от спонсоров?

Значит, и об этом его отец знал все это время. Сэм растерялся.

– Мы благодарны тебе, Сэм, – вставила его мама, подкладывая Тионне зеленую фасоль, которую та совсем не хотела. – За все, что ты сделал для нас с тех пор, как твоя карьера пошла в гору.

Сэм чувствовал, что грядет «но», но не знал, на какую тему перевести разговор, прежде чем его мама доберется до этого «но».

– Но деньги – это всего лишь бумага, – сказал Альберт. – Теперь уже даже не бумага. Цифры. Цифры, которые мы передаем другим людям за товары, вычитая их из тех цифр, что сами получили от других людей. – Он сделал глоток рутбира[94]. – Я, может, и хожу на работу, чтобы приносить еду в дом, но это не единственная причина. Я хожу туда, чтобы в моей жизни была цель. Я встаю утром и понимаю, как могу помочь другому человеку хорошо провести день.

Именно этого недоставало Сэму в его работе, в его жизни. Конечно, он мог помочь своей команде завоевать победу, но это была совсем не та помощь, о которой говорил его отец. Его отец имел в виду бескорыстную заботу, нечто в духе ценностей былой эпохи, в которую его самого воспитывали родители и в которую они с мамой воспитывали Сэма с Тионной. Сэм полагал, что, если он вырос в семье с очень скромным достатком, его долгом было достичь большего, отдавать, преуспеть так, как его родители никогда не могли. Но его отец говорит ему, что успех определяется не наградами и долларовыми купюрами и даже не усердной работой, а смыслом жизни и твоим отношением к людям вокруг.