Еще больше кивков. Прям пара болванчиков.

Куинн, барабанщица и третий мушкетер в трио нашей группы, которая сидела рядом со мной, усмехнулась.

– Хватит, парни. Ему и так не по себе. Расслабьтесь. Он тот же Никсон.

Тот же, только бомбо-ядерной модификации.

– Вам, не обязательно было приезжать, – повторил я уже в пятый раз.

Мой второй грех? Я не заслуживал таких друзей. В ту минуту, когда узнали, откуда я возвращаюсь, они все бросили и примчались в аэропорт.

– Мы хотели тебя поддержать. – Джонас говорил тоже самое в прошлые разы (всего их было четыре, но он знал только о трех), когда встречал меня после реабилитационного центра.

– Я как следует поддержан. Миссия выполнена. – Я поднял стакан с шипучкой в шутливом тосте и выпил половину.

Куинн закатила глаза, но она привыкла к тому, что я веду себя как придурок, так что я не слишком волновался. Эти трое видели меня в лучшем и в худшем виде. За восемь лет с основания группы мы прошли путь от сцен в баре до полных стадионов, и всегда прикрывали друг друга. Мы никогда не сливали инфу о группе прессе, не выступали с сольными проектами, и, несмотря на все проблемы, были семьей.

Лимузин завернул за угол, и мы увидели мою многоэтажку.

Джонас выругался, и я был полностью с ним согласен.

Нескончаемая толпа фанатов, заблокировавшая подъезд, словно сошла с ума при виде нашего лимузина.

– Говорила же, надо было брать неприметный внедорожник, – пробормотала Куинн, ища что-то на телефоне.

– Как они узнали? – спросил Итан.

У моего дома всегда дежурили фанаты, но это уже чересчур.

Там гигантский плакат с моей фотографией?

– Меня не было шесть недель, а не шесть месяцев, – проворчал я.

– Похоже, кто-то разбил лагерь в аэропорту, дожидаясь твоего возвращения. — Куинн повернула телефон, чтобы мы увидели фотографию на популярном сайте сплетен. На ней мы обнимались на взлетной полосе сразу после того, как я сошел с трапа частного самолета.