— Нейт, — прошептала Иззи, глядя на кольцо, с которым я не расставался почти три года.

— Ты не захотела остаться со мной. Ты меня не любила. Возможно, любила некий образ, который сама себе придумала, но не меня.

Я повторял про себя эту простую истину всякий раз, когда надевал цепочку на шею или вплетал со шнурком ботинка на заданиях, не требующих секретности. Я повторял это про себя, чтобы помнить, почему готов отдать жизнь ради служения родине и почему мне нельзя в увольнительных появляться у Иззи на пороге и умолять ее передумать.

Умолять ее снова меня полюбить.

— Это неправда. — Она оторвала ошеломленный взгляд от кольца и посмотрела мне в глаза.

— Ты сказала «нет».

Я столько раз повторял про себя эту фразу, что она уже не резала по живому. Скорее, вызывала легкие болезненные ощущения, как если бы по незажившей ссадине провели наждачкой.

— Нет, не сказала! — Иззи потянулась ко мне, но я обошел ее и отступил.

Если она ко мне прикоснется, вся моя защита рухнет. Я и так еле себя контролировал: знал, что надо ее оттолкнуть, и вместе с тем боролся с желанием обнять. Иззи расторгла помолвку с Ковингтоном. Она больше ему не принадлежала. Но все равно она согласилась на его предложение руки и сердца, а мне отказала.

— Ты сказала, что не можешь согласиться, — напомнил я ей. — У меня хоть и нет юридического образования, но, кажется, «не могу» и «нет» — это практически одно и то же.

— Нет, не одно и то же!

— Мы будем спорить о смысле слов? — Я подошел к окну и снова выглянул во двор. За несколько минут толпа как будто увеличилась.

— Этих слов? Конечно будем, — ответила она.

Я повернулся к ней:

— Хорошо, допустим, «не могу» не значит «нет», и что же у нас остается? Я говорю тебе, что ты — единственная женщина, которую я когда-либо любил и буду любить, предлагаю тебе выйти за меня замуж, а ты отвечаешь — дай-ка вспомнить… — Я поднял глаза к потолку и повторил слова, которые знал наизусть. — «Так неправильно». Это было больно, но больше всего мне понравилось: «Ты мне делаешь предложение? Серьезно? Этого не может быть».

Она закрыла рот.

— Да, я помню все, что ты сказала, недвусмысленно сообщив мне, что я не тот, кто тебе нужен. Ты выбрала не меня. — Все самые болезненные чувства, которые я сдерживал три года, рвались наружу. — Может, я неправильно все обставил? А как надо было? Ковингтон все сделал правильно? Он сделал предложение публично, с помпой? Отвел тебя в шикарный ресторан, где весь высший свет за вами наблюдал, или опубликовал предложение на большом рекламном табло, чтобы весь мир узнал о его намерениях?