Пока я шла в ломбард, только и представляла, как это могло произойти. После ночных кошмаров с участием Мартова перед глазами одна за другой всплывали фантастически жуткие сцены, где он в образе монстра набрасывается на Ершова.

В том, что они подрались, сомнений не было. Я поняла это сразу, как только Ксюша сообщила о случившемся с Кириллом. Он был не из тех, кто разбрасывается угрозами, и прошедшая ночь, похоже, его пыл не охладила.

Вот почему мне снилась эта пугающая ахинея. Должно быть, Мартов думал обо мне, осыпал проклятиями, и они приходили во снах. Но какое право он имел злиться? Это они с Тимом меня обманывали, а моя совесть перед ними чиста. Неизвестно, что он мог наговорить Кеше, но я была преисполнена решимости рассказать ему все и даже показать переписку с Гудвином.

Дверь ломбарда оказалась заперта, пришлось стучать несколько минут, прежде чем Ершов открыл.

– Думала, ты заснул! – Я потянулась к нему, и он, хоть и ответил на поцелуй, но как-то торопливо и скомканно.

Волосы его были всклокочены больше обычного, губы плотно сжаты, на скуле расплылся серый синяк.

– Алис, прости, я сейчас не могу. Извини, что заставил тебя прийти, но обстоятельства изменились. Я писал, но ты уже ушла. Возвращайся, пожалуйста, домой. Я тебе потом все объясню.

Я попробовала заглянуть за дверь, но он прикрыл ее.

– У тебя кто-то есть?

– Давай потом.

– Неприятности из-за Мартова? Он написал на тебя заявление в полицию? К тебе пришли его родители? Просто скажи: да или нет. Ты пообещал рассказать, что случилось, и я имею право знать.

– Мартов тут ни при чем. Я ему ничего не сделал, и руку он сломал сам, по дури. Стукнул кулаком о стену. В общем, ты иди! – Он развернул меня за плечи. – Я тебе напишу.

– К тебе приехали родители? – предприняла я еще одну попытку.

– Нет, – быстро поцеловав меня, он исчез в ломбарде, щелкнул замок.

Час от часу не легче. Что могло произойти, чтобы за какие-то полчаса он отказался от встречи, о которой сам столько просил? Возможно, это что-то очень личное, о чем я и догадываться не могу. Что я о нем знаю? Совсем ничего. Я даже бабушку его не видела, только слышала из-за двери. И этот ломбард – единственное, что обладало определенной степенью достоверности.

В воскресный день шоссе не было столь сильно загружено, как в будние дни, и машины проносились по нему, набрав скорость. Рекламный плакат на автобусной остановке с изображением жертвы домашнего насилия обнадеживающе сообщил, что «выход есть», а проходящий мимо меня подросток, пересказывая своему другу какой-то сюжет, интригующе предупредил: «А вот теперь начинается самое главное!»