На секунду переводит взгляд на мать, плотно сжимающей губы.

– Хорошо. Тогда расскажу я, – кивая, делает глубокий вдох.

– На днях меня начал преследовать довольно знаменитый актёр девяностых. Лейн Дэвидсон. Знакомо тебе это имя?

– Хм, – хмурюсь, вспоминая, что слышал его уже. – Вроде звезда сериалов, которые мама смотрит, особенно любила в молодости.

– Верно. Так вот, он поймал меня после обеда с Роксборро в ресторане и настаивал на ужине с ним.

– Что он хотел от тебя? – Прищуриваюсь, вновь испытывая проклятую ревность.

– Тебя, – моментально отвечает Шай.

– Меня? – Изумляясь, перевожу взгляд на маму, которая словно молится сейчас.

– Да. Не хотите продолжить, Табита? Хорошо, тогда это сделаю я. Меня тоже удивил его запрос на покупку. У нас в корпорации есть отдельная банка, из которой мы передаём, точнее, продаём «мотыльков» другим агентствам или же компаниям. Он хотел приобрести тебя. Очень настаивал, и у меня это вызвало подозрение. Ему было официально отказано, но его это не остановило. Я приехала к нему на встречу. Это было вчера, – замолкая, складывает руки на груди.

– И? – Предлагаю продолжить.

– Он продолжал настаивать на том, чтобы я отдала тебя. Расписывал, насколько ты бесполезен и не годишься для нашей корпорации. Далее, предложил за тебя пятьсот тысяч и небольшое любовное приключение в отеле. Всё было отклонено, потому что приехала туда не за этим. А чтобы понять, почему такой интерес и буквально маниакальное желание обладать тобой. Табита, сидеть, – резко приказывает Шай, не глядя на едва приподнявшуюся с дивана мать.

– И почему? Ты узнала?

– Да. Он твой отец.

– Какая глупость. Мой отец погиб, – нервы сдают, и я хохочу, мотая головой.

– Рейден, он твой отец. У меня есть текст на ДНК. Это оригинал, – продолжая, Шай отталкивается от камина и подходит ко мне, когда внутри всё падает. Смех сменяется ужасом и чувством предательства.

– Я доверяю тебе, поэтому возьми и сам посмотри, – передаёт мне конверт, который я нервно забираю у неё и вскрываю.

Цифры подтверждают её слова, а меня бросает в холодный пот. Рот то открывается, то закрывается, а сердце буквально разрывается от боли.

– Дерьмо, – шепчу и поднимаю голову на маму, которая утирает слёзы.

– Это правда, да? То есть вы мне лгали? Ты? Бабушка? Дед? Все лгали, а он жив. Мало того, жив, он актёр и существовал так близко от меня, – с горечью продолжаю.

– Ты не должен был узнать. Нет, твой отец умер. Навсегда умер для тебя и меня, – задыхаясь от слёз, отвечает мама.