Скатываюсь по стене, всхлипывая и с новой силой плача в голос.

Больше не представляю, кто такая Мишель Пейн. Раньше я бы с лёгкостью могла ответить на этот вопрос, а сейчас всё стало другим. Каждый день для меня как новый кошмар, нескончаемый и реальный. С каждым днём я всё больше путаюсь в лабиринтах жизни, причём собственной. С каждым днём всё больше узнаю, кто такой мой отец, и что такое семья. И ведь я, правда, ни черта не имею понятия, что хорошо, а что плохо для меня. Мне кажется, всё, что я делаю – плохо.

Я лгунья, и тут Ник был прав. Только говорю, но никогда не делаю. На меня нельзя положиться и мне нельзя верить. Я разочарована в себе, в этой глупышке, не знающей, кто она теперь.

Вытирая лицо руками, выключаю воду, стуча зубами и оставляя после себя мокрые следы, сбрасываю туфли и стягиваю платье, падающее с меня грязной тряпкой на пол. К ним летит всё нижнее бельё, и я хватаю халат, закутываясь в него, и выхожу из ванной комнаты.

Делаю шаг из спальни, но тут же возвращаюсь, пытаясь придумать, как мне быть дальше. Но сейчас, когда я выплакала обиду, злость, бессилие и страх, пережитый буквально недавно, могу начать думать разумно.

Шаги моих босых ног тонут в громких шлепках и ударах за дверьми, скрывающими опасное зрелище. Но я, как заворожённая иду, смотря на полоску тёмно-красного света, виднеющуюся внизу.

Каждый удар, и я вздрагиваю, не желая даже думать и представлять то, что там происходит. Наказания или же что-то иное? Не знаю.

Опускаюсь на пол, прижимая к себе ноги, слушая, как одиноко и больно сейчас моему любимому. Любимому. А ведь я ни разу не доказала этого. Любовь не всегда прекрасна и носит яркие и сочные краски. Она бывает вот такой: извращённо острой и мучительно губительной для души.

Ловлю себя на мысли, что до конца не осознала всех скрытых углов этого слова. Ведь я пока только уверялась в своей любви, когда ему было весело и хорошо. А когда вот так… обидно и страшно? Когда его оскорбили из-за меня, а что, в свою очередь, делаю я? Скулю и оплакиваю свои слова и решения? Да, жалею себя. Но разве это даст нам толчок? Я не могу быть сабмиссивом, потому что всегда буду ошибаться и не слушать того, что мне говорят. Потому что я в отличие от них следую только голосу собственного сердца, а не правилам и табу.

Неожиданно для самой себя, в моей голове ясно появляется решение. С точностью прочувствовала, как помочь ему бороться. Ведь он это делает и сейчас. Он продолжает биться со своей темнотой, выплёскивая из себя агрессию. И сейчас я должна, я обязана выполнить то, что обещала.