Эмбер берёт кружку, отпивая чай, а я смахиваю слезу. Господи, какой урод. Поделом ему. Мне ни капли не жаль, что умер именно так.

– Из-за наркотиков и долгов мы продали всё, сбежали в другой город. Там и родился Николас. Всё стало замечательно. Новые люди, возможности. И мы обрели покой. Крис нашёл работу, а я ходила на курсы преподавателей, Николаса отдавала при церкви в сад. Потом родилась Люси, я долго лежала в больнице, были осложнения и мне сказали, что больше не смогу иметь детей. Десять дней меня продержали там. Я ждала Криса, он так и не появился. Мы шли до дома пешком, в сумерках, когда открыла дверь, то поверить не могла, что это наше место жительства. Были какие-то мужчины, голоса, смех, женщины. Бордель. В ужасе была. И хотела бежать, Люси на моих руках, но Крис появился и сказал, что если я хочу, чтобы мой сын был жив, то и шага не сделаю. В шоковом состоянии шла за ним. Полгода слушала этот ужас, работала. Должна была это делать, если бы не принесла ему выпить, то пострадал бы Николас. Бежать было некуда, у него были мои дети. Я не помню то время, забыла напрочь. Но помню, как было отвратительно и больно. В моменты, когда могла соображать, то только готовилась к работе. Не знаю, что было с моими детьми, мне не разрешалось к ним подходить. Как наступал вечер, и я возвращалась, он мне что-то вкалывал, и мне было хорошо. Безумно хорошо, я видела прекрасные картинки и не жила.

– Боже мой, – шепчу я, закрывая рот рукой. Эмбер сидит, глаза сухие, голос монотонный. А меня внутри разрывает от боли, что она не понимает, насколько её муж был жесток к моему любимому.

– Однажды я услышала голос сына, он звал меня, говорил, что убежит и позовёт кого-нибудь. Социальная служба приходила пару раз, но Крис готовился. И никто ничего не знал. Обещал, что если расскажу, то моих детей в живых не останется. Наверное, именно это подтолкнуло меня бежать. И я убежала, когда нашла брошюру с теми, кто может нам помочь. В церкви такие распространялись. Нашла Арнольда и вернулась. Крис был мёртв, а детей не было. После долгих поисков, мы услышали песню, тихую. Пела Люси в кладовой. На её коленях лежал Николас избитый и покалеченный. Он убил Криса, нам пришлось вызвать полицию. Николас молчал. С того момента он замолчал.

Наступает тишина, а я слышу только своё быстрое дыхание и всхлипы. Поднимаясь с дивана, подхожу к кухонному островку и опираюсь руками. Закрываю глаза, из которых продолжают течь слёзы. Самое страшное, что эта женщина не понимает, через какие адские муки прошёл Николас. Я не услышала в её рассказе любви и заботы. Ни одного отголоска этих чувств.