– Люси, – выплёвываю это имя, наступая на женщину, держащуюся за щёку. – Ваша дочь сука, которой нужны деньги Николаса. Она обзывает меня шлюхой, корыстной девкой, которая бегает за ним. А именно она толкнула его в эту темноту. Она! И вы поощряете её? Она лгунья, пытающая заставить Николаса переживать снова и снова ад! Ненавижу всех вас! Ничего вы не знаете и не хотите! Откройте свои чёртовы глаза, в конце концов! Ваша дочь не желает никому счастья, кроме себя. Никогда не желала. Именно она пришла к нам и рассказала мне о смерти Криса. Она! Эта сука обвинила его в смерти и назвала убийцей! Убийцей! А он был малышом, совсем малышом, который защищал до последнего тех, кого любил! Всех защищал, а вы обнаглели. Не смейте! Никогда! Я убью вас, если подойдёте к нему или что-то сделаете! Убью! Не трогайте его! Он мой! Мой… как же вы отвратительны…

Задыхаюсь от слёз, делая шаги назад. Вытирая нос, смотрю на замершую Эмбер.

– Нет… никогда не позволю вам обзывать его больным. Он вами болен и вашими ошибками. Вы обрекли его на муки. Вы и только вы виноваты во всём! Даже сейчас ничего не видите. Ему нужна мама… чёрт, мама, которая поймёт его и примет. Мог бы больной человек заработать такие деньги, пройти весь этот путь и стать успешным, сильным? Мог бы умалишённый и психически неуравновешенный мужчина дарить помощь другим людям? Он одарённый, но вы его только попрекаете. Хватит… прошу хватит… он…

Мою судорожную речь обрывает грохот от входной двери. Резко оборачиваюсь, сквозь пелену слёз наблюдая, как входит Николас. Всё внутри обрывается, застывает, когда замечаю его суровое выражение лица. Чёрт, как же я люблю его. Вытираю глаза, облизывая сухие губы. Проходит мимо меня, останавливаясь напротив матери.

– Я тебе неясно сказал? – Слышу его ледяной голос.

– Сынок…

– Закрой рот. Пошла вон отсюда, – обрывает её, а я прислоняюсь к стенке. Слишком сильные эмоции и чувства отдала в свой крик на эту женщину.

– Сынок, поехали со мной. Я помогу тебя…

– Вон, – наблюдаю, как хватает её за локоть, толкая к двери. И даже не хочу помогать. Хотя она ищет именно у меня спасения. Но сейчас я переполнена отвращением к Эмбер и болью.

– Он болен, Мишель. Мне жаль тебя…

– На хрен пошла отсюда! – Николас, подлетая к матери, сильнее толкает её к двери. Только закрываю глаза, ощущая горечь во рту.

Болен, а я больна им. Слишком глубоко больна, чтобы верить в ужасный конец. Слишком люблю, чтобы воспринимать эти слова серьёз. И всё же, они царапают сердце. Дверь хлопает и я, вздыхая, распахиваю глаза, поднимая голову на вошедшего в гостиную Николаса.