«Вылитая моя сестра Матильда», – вдруг с болью подумала она. Точная копия, вплоть до впалых щек и узкого рта.

Эдвард стоял, не пытаясь приблизиться к ней. Напряженно поклонившись, он просто молча изучал ее – так же, как его изучала она.

На нем была серебристо-серая туника, вышитая золотой нитью. А под ней – шафранового цвета скирт. Он выглядел в точности как наследник престола, а на лице его читалась такая тщательно контролируемая сдержанность, что она подумала: «Он уже, должно быть, прекрасно осведомлен о своем статусе первого среди этелингов».

Догадывался ли он, насколько рискованна и опасна эта привилегия? Эдмунд будет вне себя от ярости, когда увидит своего сводного брата, разодетого столь экстравагантно именно тогда, когда остальная часть королевского двора в трауре.

Она догадывалась, что это дело рук Идрика, который старался вызвать раздор между братьями. Эдит, вероятно, тоже внесла в это свою лепту, потому что в последнее время она начала проявлять к Эдварду небывалый интерес. Ее прежде непоколебимая поддержка претензий Этельстана как наследника королевского трона была отброшена в сторону в тот же миг, как она узнала о непримиримой вражде между своим братом и своим мужем. Если жажда власти однажды приведет к конфликту между Эдвардом и Этельстаном, Эдит и ее муж, безусловно, примут сторону Эдварда.

«Боже милостивый, пусть до этого никогда не дойдет», – молилась она.

Но затем она выбросила из головы мысли о других детях короля и сосредоточила все внимание на этом молчаливом мальчике, который сейчас стоял перед ней. Может быть, Эдвард стесняется? Или же ищет в памяти какие-то воспоминания о ней?

Оставив свое кресло, она присела перед ним и обняла его. Он позволил ей эти объятья, но явно не был им рад. У нее возникло ощущение, будто она обнимает каменную статую мальчика. Когда же она немного отстранилась, чтобы посмотреть на него, он встретил ее взгляд с прохладной учтивостью.

Неужели он уже в таком юном возрасте научился, как прятать свои мысли и чувства? У нее на это ушло намного больше времени.

И снова ей захотелось разрыдаться.

– Ты помнишь меня, Эдвард? – спросила она.

– Вы – королева, – с готовностью быстро сказал он высоким чистым голосом. Это был политический ответ, и очень корректный.

Но вовсе не этого она от него ждала и не на это надеялась.

Она отвела его к скамье у стены, и некоторое время они беседовали – она задавала прощупывающие вопросы, а он давал ответы, которые почти ничего не рассказывали о нем. В конце концов за ним пришел слуга, чтобы подготовить его к вечерней трапезе, за которой он должен был сидеть по правую руку от короля. Покидая ее, Эдвард опять поклонился – так же сдержанно и официально, как было, когда он вошел сюда.