— А теперь давайте серьезно, Ксения Владимировна. Какие отношения у вас с Фризом?

— У меня — никаких! — резко ответила та.

Анна Станиславовна кивнула. В глазах ее мелькнула сталь, так не сочетавшаяся с голосом и округлостью фигуры.

— Тогда спрошу прямо. Имела ли место двусмысленность его отношения к вам?

Ксения в свою очередь посмотрела на Ермолова, потом снова перевела взгляд на Анну Станиславовну.

— Нет. Имела место определенность.

— Домогался?

— Он называл это иначе.

— Как? — не без напряженности в тоне спросил Валентин Петрович.

— По-разному. Приятным времяпрепровождением, отдачей долга за возможность летать вторым пилотом, любовью… В зависимости от настроения.

Ермолов вздрогнул и опустил взгляд. Дернул узел своего галстука, под которым нервно ходил кадык. Потом резко повернулся к кадровичке и выпалил:

— Никто не позволит полоскать здесь грязное белье. Это Фриз! У него характеристики, положение и… ну вы сами понимаете!

— Понимаю. А у нее, — она кивнула на Ксению, — знания, характер и, черт подери, пол. Вы думаете, это все просто так пройдет? Единственная в компании женщина-пилот. И не только в нашей компании. Вы их много в отечественной авиации видели? Если она захочет, завтра об этом будут вопить в интернете и с экранов. Притеснение по половому признаку, сексуальные домогательства и прочее, как вы выразились, грязное белье. Это теперь модно. Объяснительную он писать придумал!

— Аня! — Ермолов снова глянул на Ксению. Перевел дыхание: — Ну? Вы слышали? Это, вроде как, руководство к действию было.

— Я им не воспользуюсь, — медленно проговорила Басаргина. — Но была бы вам благодарна, если бы вы избавили Игоря Владимировича от моего присутствия в его экипаже.

— У вас два варианта, на самом деле, — ответила Анна Станиславовна. — Не густо, конечно, но выбрать можно. Либо сейчас вы пишете объяснительную, получаете выговор с занесением в личное дело. После чего уходите в продолжительный отпуск. Спокойно отгуливаете по максимуму возможное количество дней, пока здесь все успокоится и утрясется. А потом возвращаетесь и приступаете к работе. Естественно, не под руководством Фриза. А как все пилоты, в незакрепленном экипаже. Либо тихо уходите сейчас. Без выговора. С чистой репутацией. И возможностью найти место в любой другой компании. Вы налетали немало, теперь будет проще. Но я искренно хочу, чтобы вы выбрали первое.

— Из чувства женской солидарности, — крякнул Ермолов.

— Называйте, как хотите.

— Я могу подумать? — спросила Ксения.

— Можете, — кивнул Валентин Петрович. — Но много времени на раздумья у вас нет. Его жалоба… вот она. С нас просто потребуют отчета о принятых мерах. И должны быть либо ваши ответные действия, либо наши. От полетов на время разбирательства вынуждены отстранить вас.