Рэй улыбнулся грустной улыбкой и прижал меня к себе. Я почувствовала его горячее дыхание на своей макушке и не смогла сдержать слезинку. В носу предательски защипало.

— Садись, я обещал ей привезти маму как можно скорее, — он открыл для меня дверцу автомобиля.

Я нырнула в мягкое кожаное кресло и пристегнула ремень. Заведенный мотор приятно заурчал.

— Почему ты не кричишь на меня? Не ругаешь за необдуманный поступок? Не упрекаешь в горячности и не отговариваешь от поездки?

Машина плавно выехала с парковки и влилась в дорожный поток. Рэй молчал. Пропустив несколько машин вперед и набрав скорость, он, наконец, посмотрел на меня.

— Потому что, во-первых — это бесполезно. Надо было раньше думать, кого я беру в жены. Ведь, если ты помнишь, наше знакомство как раз и началось с одного твоего необдуманного поступка? В этом вся ты, Ли — огонь и скорость.

— А во-вторых? — спросила я.

— А во-вторых — я хочу, чтобы Вики жила. Долго и счастливо. Я не хочу, чтобы моя дочь была привязана к больнице, чтобы она переносила одну за другой операции, чтобы ее жизнь вертелась вокруг безнадежного диагноза. А еще я хочу видеть, как она растет, расцветает, взрослеет. Я тоже не прочь избавиться от этих аденом. Совсем не прочь. И если бы я мог — я полетел бы с тобой. Но дочь не может остаться сразу без обоих родителей. Кто-то из нас должен отвечать за нее.

— Я рада, что ты понимаешь, что мной движет.

Его рука скользнула с коробки передач и крепко сжала мою ладонь.

— Это движет и мной, детка. Любовь движет всем на этой планете. Все, что мы делаем — во имя любви.

В груди что-то зажглось. Осознание единства и понимания с любимым человеком грело душу, разливалось спокойствием и уверенностью по венам, воодушевляло и заставляло улыбаться.

Ты прав, Рэй. Абсолютно прав. Все во имя любви.

Часть II. Глава 12

Глава 12

Я тихонько проскользнула в тонкую щель между дверью и стеной и уселась подле детской кроватки на колени. Вики спала, подложив ручку под свою пухлую щечку, и а второй рукой обняв маленького тедди шоколадного цвета с сердечком в лапах.

Ее каштановые кудри рассыпались по подушке, а от пижамы пахло детским кондиционером — ваниль и кокосовое молочко.

Я смахнула с лица предательницу-слезинку, не дыша, склонилась над ее макушкой и прижалась к ней губами. Этот поцелуй был слаще меда, нежнее пуха, горячее огня.

Мой подбородок задрожал в преддверии потока слез. Я глубоко подышала, успокаивая гормональный бунт, вызывающий эту бурю эмоций.