— Кому молиться?! Нас никто не услышит!

— Господь все ведает и помогает страждущим… — строго сказала сестра Фотиния. — Вон видишь святого с собачьей головой? Это Христофор; дивной красы был юноша, а чтоб девки не вводили его в соблазн, он попросил у Бога: «Сделай меня страшным, аки пес!» И все сбылось. Вишь, какие чудеса бывают!

Нина притянула колени к груди. Клима арестовали как дезертира… За то, что он не участвовал во вчерашнем бою.

Сестра Фотиния поднялась, стряхнула с подола налипшие соломинки:

— Я пойду узнаю, что там.

Нина до вечера просидела, не двигаясь. Мышцы окаменели, в голове — сухие сыпучие мысли.

Здесь, в Свияжске, дыра во времени. Проваливаешься в темное Средневековье с его дикостью и фанатизмом. Сознание, вывернутое наизнанку: просить у Господа не любви, не радости, а песью морду — чтобы доказать свою верность. Чем больше ты пострадаешь во славу догмы, тем больше тебе зачтется, а если ты при этом истребишь толпу иноверцев, так это верный путь к спасению. Впрочем, чего еще ждать от людей, у которых самые яркие события в жизни — война и публичные казни?

Не смей быть довольным, здоровым и счастливым! И спорить с догмой тоже не смей! Будешь высказывать еретические идеи — сожгут на костре; не пожелаешь участвовать в самобичевании — закидают булыжниками, оружием пролетариата.

Сестра Фотиния не возвращалась. Кто-то из легкораненых сходил за новостями: Троцкий поставил всех дезертиров в шеренгу и велел выйти каждому десятому — их расстреляли в назидание остальным. Нарком объявил, что такую меру наказаний применяли древние римляне и потому их полки славились отменной дисциплиной.

Наступила ночь, а Нина все так же сидела, не меняя позы, и смотрела на огонь коптилки на столике у дежурного врача. Ей казалось, что души расстрелянных бродят здесь, по рядам храпящих бойцов. Они еще не привыкли к собственной смерти, еще изумленно пробовали поднять чью-то кружку с водой или сказать что-то приятелям — ан нет, невесомые пальцы пролетали сквозь предметы, а голос никто не слышал.

Сестра Фотиния растолкала Нину:

— Жив твой-то! На станции он, у китайцев, служит им переводчиком. Вон, записку тебе прислал.

Трясущимися руками Нина взяла клочок бумаги, но в темноте не могла разобрать букв.

— Там написано: «Жди. Как смогу — приду», — сказала монахиня.

— Что там, на станции? — плача от радости, спросила Нина.

— Троцкий уехал в Москву. Прицепил оставшиеся вагоны к паровозу и укатил. Ленина, говорят, во время митинга на заводе серьезно ранила террористка.

3

3