Осип Другов велел мне рассказывать на лекциях о грандиозных планах советского правительства по коллективизации и механизации общества: «У нас все будет действовать по заранее прописанным схемам!»

Вот он, идеал: полностью предсказуемая бесстрастная машина, выдающая продукт — человеческий и производственный — без сучка без задоринки, прекрасный в своей шаблонности. Осип не понимает, что без отклонения от нормы развитие в принципе невозможно. Да дело даже не в этом: если человеку позволять только слушаться и копировать, то он разучится делать что-то иное. У него атрофируется способность к творчеству, а ведь это одно из величайших удовольствий на земле. Отказываться от него — это все равно что лишать себя любви.

Смысл машины — не в том, чтобы создать аэроплан, а в том, чтобы научиться летать. И подражать надо не паровозу с его ненасытной топкой, не конвейеру, а Леонардо да Винчи, Галилею, Дарвину, Эдисону, Льву Толстому — людям думающим, неравнодушным и достаточно смелым, чтобы сойти с наезженной колеи и отправиться на поиски новых путей.

Впрочем, мои возмущенные заметки не имеют смысла. Нина думает, что это очередная глупость — хранить записную книжку, которая может стоить мне жизни. Что ж… поступим по уму. Все равно поздно что-либо оплакивать: мы давно живем в братской могиле.

3

3

Нина вошла в комнату, распустила узел на платке:

— Ты жег бумагу?

Клим сидел у печи и мешал кочергой угли. На полу валялся пустой кожаный переплет.

— Что случилось?!

— Ничего. Просто решил избавиться от свидетеля. Побудь со мной.

Нина села рядом, прижала его голову к груди. Он устало закрыл глаза:

— Постучи мне сердцем.

Глава 35 Подготовка к побегу

Глава 35

Подготовка к побегу

1