Матвей Львович вложил все силы, весь свой капитал, чтобы наладить пропаганду в Белой армии: надо было делать ставку не на разобщение, не на месть взбунтовавшейся черни, а на единство; привлекать к борьбе всех, кто готов выступать против большевиков; добиваться компромиссов; обязательно вести широкую агитацию за рубежом, — коль скоро кредиты на войну давали иностранцы.

— Мы живем в эпоху парламентской демократии, — говорил Матвей Львович на заседаниях Особого совещания, — а парламенты в Европе и Америке все больше склоняются в сторону социалистов. Мы должны доказать им, что большевизм не имеет никакого отношения к интересам трудящихся, иначе нам не дадут ни франка.

Матвея Львовича выслушивали, но его программа не находила поддержки.

— Пусть они в своих Европах делают как знают, а Россия не готова к демократии.

Конечно, конечно, человек не готов жить без намордника… Только господа генералы надевали его в первую очередь на себя.

Матвей Львович плюнул на все и перебрался в Новороссийск, чтобы поступить на должность представителя Межведомственной комиссии по учету общегосударственного имущества, отнятого у большевиков. Это давало возможность зарабатывать деньги для газет: Матвей Львович сам начал агитировал население за то, что считал правильным.

2

2

Новороссийск — маленький южный городок. Голубоватые горы, заплеванное море; неподалеку от мола из воды выглядывали мачты — остатки затопленного Черноморского флота; на горизонте — силуэты кораблей союзников — вот и все достопримечательности.

Матвей Львович ехал на разболтанном автомобиле по Серебряковской. Тьма нервной суетливой публики; у казенных зданий — оборванные солдаты, похожие на опереточных бандитов. Поднимая облако белой цементной пыли, медленно катила телега, из-под кое-как пришпиленного брезента торчали синие руки и ноги.

— Тифозных везут, — сказал шофер Матвею Львовичу. — Похоронная, можно сказать, процессия, а никто даже шляпы не снимет.

Синематограф — над входом большая афиша: «Ужасы в Москве, чинимые большевиками с 1917 по 1919 год. В четырех частях». Все «ужасы» сняты в киноателье силами Освага.

В витрине гастронома карта военных действий: флажки не меняют позиций вот уже три недели.

Над книжным магазином плакат: румяная молодица в кокошнике со словом «Россия» отбивается от черта, у которого на спине, как у спортсмена на фуфайке, написано «Советы».

На тротуаре инвалид с жестяной кружкой:

— Граждане, красавцы и красавицы, жертвуйте на памятник героям, погибшим от злодеяний большевиков! Подходим, не стесняемся!