— Мы можем договориться?

Он заплатил тысячу долларов за билет и за риск, но на следующий день выяснилось, что Тверской сбежал в Константинополь. Когда стража примчалась в его ведомство, то нашла только списки и документы людей, ждущих эвакуации, причем никто из них не имел права на выезд. В конторе сам собой начался пожар, и Матвей Львович остался без визы.

Впрочем, завидовать счастливчикам, получившим необходимые бумаги, не стоило: в порту гражданские суда досматривал «офицерский контроль». Пьяные хамы никого не боялись, ни перед кем не заискивали: рылись в багаже, лапали женщин под предлогом обыска, а мужчин зачастую выкидывали за борт — чтобы другим неповадно было бежать.

3

3

Последние слухи по политической и военной части можно было узнать в кафе «Махно», где располагался штаб Черной Орды — грозного братства спекулянтов. Кафе было не столько трапезной, сколько клубом и биржей. На торги выставляли всё — от солдатских подштанников до акций сталелитейных заводов. Влияние этого заведения было таково, что котировки валют печатались в газетах под заголовком «Кафе».

Грязная зала, по углам — чахлые пальмы, в центре — печь. Официанты — волосики на пробор, манишки белые, ногти чистые; кельнерши в драгоценностях.

— Человек! Шампанского и кильку! — требовали посетители.

— Сию секундочку, месье!

Матвей Львович сразу направился к своему столику, на котором мелом уже было написано: «Заказ».

— Салат «Капри» с томатами и черными оливками, — на ходу сообщал официант Вадик, великий мастер угождать. — Филе камбалы с виноградом; креветки, поджаренные с лимоном на шпажках…

Матвей Львович не слушал. За пустым столом у окна сидела девушка, до странности напоминавшая Нину Одинцову.

Но разумеется, это была не она: волосы острижены, гимназическое платье… хм… обычно в таких сюда являлись отчаявшиеся старшеклассницы.

Она сидела боком, нога на ногу. На соседнем стуле — сложенное пальто, фетровая шляпа и небольшой саквояж.

И все-таки это была Нина: повзрослевшая, заострившаяся каждой черточкой. Раньше была прозрачной акварелью, сейчас стала рисунком тушью — черно-белым, темным и бледным.

— Утка в кисло-сладком соусе… — напомнил Вадик.

Матвей Львович двинул ладонью: «Исчезни!» — и направился к Нине.

— Забавно… Мы опять встретились в кафе.

Она вздрогнула:

— Вы?