Мне нужен угол, нора, место, в которое я могу вернуться с полной уверенностью, что меня будут ждать, и где меня примут, какой я есть. А жить с Ниной — это постоянно сходить с ума при мысли «А не уйдет ли она к другому? Не подумает ли, что я что-то проворонил или в чем-то ошибся, и делать на меня ставку глупо?»

Сегодня Нинино сердце принадлежит мне, завтра — Даниэлю, а послезавтра — кому-нибудь еще. Извините, но мне это не подходит.

Недавно мы пили пиво с Феликсом и он жаловался, что чувствует себя не охранником, а заключенным: ведь он проводит в тюрьме почти все время! У меня возникает схожее чувство: я могу в любой момент «уволиться», но все равно сижу за решеткой, потому что сам подписал себе приговор.

Я бы ушел от Нины, не оглядываясь, но как быть с Китти? Я ее никогда не брошу, а забрать ее с собой — это лишить ребенка матери и родного дома. Кто будет присматривать за ней, если я целыми днями работаю? Какие-то чужие люди?

Наверное, самое правильное решение — уклоняться от ссор и не требовать многого ни от себя, ни от Нины. Мы друг другу ничего не должны; жизнь — короткая штука, и надо наслаждаться тем, что есть, а не грезить о несбыточном.

Иногда я думаю: а что, если бы не было той проклятой встречи в Линьчэне? Я бы до сих пор работал в «Ежедневных новостях» и, вероятно, встретил бы другую женщину. Не было бы ни войны с Уайером, ни бегства на юг, ни шрама на моей безумной голове… Но если бы все сложилось иначе, Китти бы умерла в день своего рождения.

Я не погиб и не сломался — хотя для этого были все основания. У меня есть ребенок, работа и крыша над головой — разве этого мало? Из пункта «А» в пункт «Б» могут вести тысячи дорог, и кто сказал, что мое счастье должно заключаться в Нине?

7

7

В парки Французской концессии китайцы допускались, но только в опрятной, европейского покроя одежде. За порядком следил охранник с пистолетом; он же проверял входные билеты — по двадцать центов штука.

Клим привел Китти на детскую площадку, но стоило ей появиться у качелей, как белые мамаши подхватили детей и унесли подальше. Грозная Китти с хохотом погналась за ними и, вернувшись, целый час единолично наслаждалась горками и деревянным городком.

— Папа, идем камешки в пруд кидать! — позвала она.

Это лучшее из развлечений: смотреть, как плоский голыш подпрыгивает над водой и исчезает под ветвями ив.

— Кого я вижу! — вдруг раздался знакомый бас.

Клим повернулся: неувядаемый Дон Фернандо шел к нему, раскрыв объятия. В одной руке — шляпа, в другой — мороженое на палочке. В отдалении маячили Одноглазый и телохранители.