Майкл залез в комнату с разбитыми зеркалами, распахнул дверь в коридор — и увидел Джеймса. Тот стоял, заложив руки за спину, любовался какой-то картиной. В первое мгновение человек в современной одежде показался Майклу чужеродным, и лишь потом он сообразил, что все в порядке. Это он тут в костюме, а не Джеймс.

Повернув голову на скрип двери, Джеймс коротко, как-то удивленно улыбнулся, будто тоже не сразу узнал. Будто ему показалось, что в проеме двери стоит кто-то другой. Не Майкл.

А кто там еще мог стоять?.. Эрик?

Майкл усмехнулся — и по рукам вдруг пробежал холодок, как обычно бывало, когда он чувствовал это слияние себя и героя.

А почему нет?

Они были одни. Никто не узнает. Никто не поймет.

Майкл ощутил, как рефлекторно у него клацнули челюсти — у Эрика были кое-какие вопросы к своему автору, в основном — «какого сучьего хрена?» и «да что ж ты душу из меня вынимаешь?».

«Только без рук, — мысленно предупредил он сам себя. — Лицо никому портить не будем».

«Как скажешь», — мысленно и сквозь зубы отозвался Эрик, исподлобья глядя на Джеймса.

И пошел на него.

Джеймс, кажется, что-то почуял — его «Привет, Майкл» прозвучало слегка растерянно. Майкл заставил Эрика остановиться рядом, привалил его плечом к стене рядом с картиной. У Эрика всерьез чесались руки взять автора за горло и встряхнуть, как мышонка. Майкл не дал, позволил только угрожающе поправить раму пальцем, будто она покосилась. Эрик поправил так, что картина едва не рухнула с гвоздя.

Джеймс дернулся было пройти мимо, но Эрик выбросил руку вперед, уперся ладонью в стену. Не пустил. Коридор был маленький, едва разойтись. Эрик смотрел на Джеймса, слегка щуря глаза — он всегда так делал, когда ему что-то сильно не нравилось.

— Я все хотел вас спросить, — сказал Эрик, и от сдержанного раздражения его акцент был куда сильнее обычного, — зачем вы подсунули мне этого простачка?

— Кого? — удивился Джеймс. Он настороженно смотрел на Майкла, но Майкл вмешиваться не собирался.

— Вы знаете, о ком я.

Эрик подался чуть ближе — Джеймс слегка отступил.

— Я не понимаю.

— Вы все понимаете, — сказал Эрик, подступая еще ближе, с шорохом проводя по стене ладонью. — Я тоже все понимаю. Я знаю о вас кое-что. Сэр.

Джеймс покраснел. У него на носу проступили мелкие веснушки, глаза в полумраке коридора, казалось, слегка заблестели.

— И что же?