— Ты что, какие сэндвичи, — сказал Майкл. — Нам сейчас только не хватало друг на друга луком дышать.

— Точно, — та сделала большие глаза, признавая свой промах, и продолжила орудовать расческой.

Майкл отошел от них, чтобы взять бутылку воды. Окликнул Марти, кинул ей через всю комнату — та поймала, передала Питеру. Тот сидел, кутался в плед — успокаивался. Майкл решил дать ему время прийти в себя, взял вторую бутылку. Джеймс стоял, подпирая стену, на него не смотрел.

— Ну, как? — спросил Майкл, подходя ближе и разглядывая румянец на его лице. — Устраивает? Или снова скажешь, что я могу лучше?

— Не. Это было убедительно, — сказал Джеймс. Вскинул взгляд к лицу, быстро отвел.

— Значит, никаких правок? Никаких пожеланий?

Джеймс покачал головой. Он будто сам не знал, хочет ли присутствовать дальше. Но ведь зачем-то же он затеял этот проект, зачем-то же он хотел снять эту сцену именно так, с такой откровенностью. Кому и что хотел доказать?..

— Ты скажи, если что, — с деланной небрежностью предложил Майкл. — Ты же автор, ты тут Господь бог. Как скажешь, так мы и сделаем.

Джеймс поднял на него темный, почти болезненный взгляд.

— Нет. Ты справляешься.

Майкл кивнул, отошел. Питер уже вылез из пледа и теперь торопливо одевался.

— Все нормально? — еще раз спросил Майкл.

Питер кивнул, потом взглядом попросил подойти.

— У меня встает, — паническим шепотом признался он, застегивая новый жилет взамен того, от которого Майкл оторвал пуговицы.

— Ну и что? — флегматичным шепотом спросил Майкл. — Ты же живой человек, а сцена бурная.

— Я не гей!

— Ты не гей, успокойся! Это просто физиология.

— Это непрофессионально!..

— Питер, — резко, но тихо сказал Майкл. — Хватит. Мы сто раз это обсуждали. В этой комнате только один гей, — он кивнул на Джеймса. — С тобой все нормально. Посмотри на меня.

Питер поднял глаза, Майкл поймал его за подбородок, удержал.