Они бы тоже могли так. Они с Джеймсом. Если бы у Майкла гордыня была не размером с Эйфелеву башню, они с Джеймсом тоже замутили бы что-нибудь вместе. Неважно, что. Придумали бы.

Как в старом пабе, у Майкла здесь не было навечно зарезервированного столика. Он был и не нужен: Майкл не так часто появлялся в Лондоне, чтобы держать ему место. Но когда они договаривались о встрече, Томми сказал, что его-то уж куда-нибудь разместит. По телефону Майкл не стал ничего излагать, просто сказал, что хочет увидеть их обоих. Он считал, что такие разговоры нужно вести лично.

Он бывал здесь много раз — и один, и с компанией. Приводил сюда родителей с Фредди, Эвана с его женой и дочерьми. Эван, когда ему случалось задержаться в городе, только здесь и обедал: он не любил новые места, предпочитая все проверенное, уютное и знакомое. А здесь было уютно. Красиво без пафосной элегантности, удобно. Столы не крошечные и не огромные, стулья мягкие, скатерти — бумажные, а вместо выпендрежных живых цветов в стаканчиках рядом с перцем, солью, маслом и уксусом стояли брендированные карандаши. Их, конечно, растаскивали, но Томми считал это бесплатной рекламой. Майкл сомневался в том, что это работает, но он не был спецом в рекламе.

Томми за прошедшие десять лет чуть подрос и окреп, согнал лишний жирок, заматерел. Они с Браном окончательно сравнялись в фигуристости, и Майкл на их фоне теперь выглядел почти тощим. А Сара, сменив имидж разбитной девчонки на образ деловой женщины, стала почти ослепительна. Ей шел возраст. Ей шли костюмы. Ей шла элегантно-старомодная укладка и неяркий макияж, где теперь выделялись глаза, а не губы. Майкл не удивлялся, когда Томми восторженно говорил, что еще не родился такой мужчина, которого она не заставила бы с собой считаться. Она заставила считаться с собой свою аристократическую семью — а куда там было до этого снобизма каким-то костюмчикам из Сити.

— Ну, хвастайся, — сказал Майкл, когда они сели, расцеловавшись и наобнимавшись. Сара с довольной улыбкой протянула руку, растопырив пальцы, чтобы показать помолвочное кольцо. — Твоя родня крышей не съехала, когда узнала, за кого ты собралась?

— Они уже паковали чемоданы, чтобы отъехать, но ты знаешь, у моей тети Агаты во всех решениях совещательный голос такой громкости, что они передумали.

— Господи, она еще жива? Только не говори, что она в двенадцатый раз собирается замуж!

— Нет, ей надоело, — виртуозным жестом отмахнулась Сара. — Но она сказала, что если отец заикнется о том, чтобы лишить меня чего-нибудь ценного, она перепишет свое завещание в пользу ближайшего приюта для кошек, и разговоры как-то умолкли.