— Тебе уже двадцать девять, да? — спрашивал Майкл, притормаживая у рулетки, и кивал крупье, высыпая из руки горстку фишек: — Двадцать девять, на черное.

Они проигрывали, они выигрывали, Джеймс заливисто хохотал, откидывая голову, когда Майкл украдкой целовал его в шею и отбирал бокал с шампанским, чтобы тот не накачался до полной отключки. Майкл выставлял фишки стопками, не глядя на стоимость, они то прибавлялись, то убавлялись, часть пришлось переложить по карманам Джеймса, и тот тоже ставил, целуя Майкла «на счастье» — и орал, будто выиграл миллион в лотерею, когда крупье придвигал к нему выигрыш. Здесь не было времени, ни часов ни окон, здесь не было мира за пределами этих стен, и когда им надоедало в одном месте — они шли в другое, и Джеймс все-таки прилип к автоматам, потому что Майкл, я хочу, пусти, дай мне!.. Он был пьян от азарта и блеска, и в лифте, который уносил их наверх, в люксовый номер, они целовались, как голодные звери, кусаясь, оставляя друг на друге отметины по всей шее.

Джеймс упал на кровать спиной, раскинул руки на золотистом покрывале, засмеялся, бессмысленно глядя в потолок. Майкл подошел, закрыв дверь, поймал его за ногу, стащил с нее обувь.

— Ты приносишь удачу, — сказал он, демонстрируя Джеймсу толстую пачку сотенных купюр, которая заметно прибавила в объеме. — Не хочешь меня отблагодарить?..

— Я слишком пьян, отвали, — Джеймс дрыгнул ногой и попытался завернуться в покрывало.

— Давай, не ломайся.

— Не хочу, — пробубнил тот, сверкая глазами. — Не буду. Отстань.

— Ах, отстань?..

— Да, отвали, — Джеймс со смешком пнул его пяткой в колено. — Я хочу спать.

— Ты не хочешь спать.

— Я хочу! И вообще, выйди! Возьми себе другой номер! Хочешь трахаться — сними шлюху.

— Я уже снял, — улыбаясь, сказал Майкл, прогоняя в пальцах уголки банкнот.

— Ничего ты не снял, у тебя… у тебя столько нет, чтобы меня снять! — гордо и пьяно заявил Джеймс, поглядывая на него поверх золотистого края покрывала.

Майкл сдернул его с Джеймса. Согнул в пальцах пачку свежих, упругих купюр — и они хрустящим веером вырвались из руки, закружились в воздухе, осыпая кровать, Майкла, пол, Джеймса.

— Столько хватит?.. — ухмыляясь, спросил Майкл.

Джеймс с отчаянным воплем закрыл лицо руками.

— Майкл, нет!.. Нет!.. — простонал он сквозь ладони. — Что ты делаешь, господи!.. Это такая пошлость!.. Не смей!.. Я не хочу это видеть!

Майкл, нагнувшись, за колени подхватил его и стащил к краю кровати. Расстегнул на себе джинсы, чуть приспустил.

— Ты любишь пошлость, моя правильная хорошая детка, — сказал он и слегка толкнул коленом его ногу, вынуждая отнять руки от лица.