Никто не ждал, что Питер и Шарлотта появятся вместе. Самые упертые поклонники до сих пор ждали, что на вечеринке Майкл обязательно признается в любви к Питеру и как минимум порвет помолвку с Викторией. Другие были уверены, что Питер придет с другим парнем, раз уж Майкл так мерзко повел себя, соблазнив бедного мальчика, а потом уверяя всех, что ничего не делал. Но Питер пришел с Шарлоттой. Она была симпатичной, длинноногой, а на каблуках так даже повыше Питера. Они сидели, держась за руки, едва обмениваясь парой слов друг с другом. Помирились или нет? Или и до нее дотянулись руки «Нью Ривер», заставили изобразить возобновление чувств там, где его и быть не могло?

Винсент и Джеймс, наоборот, были заняты разговором. Сидели, склонив головы друг к другу, чтобы общий гам не мешал слышать друг друга. Если Питер с Шарлоттой выглядели поссорившейся влюбленной парочкой, то эти двое были просто картинкой семейной пары. И, как бы Майклу ни хотелось увидеть в них что-то слащавое, приторное, неприятное — не получалось. Его Джаймс сидел и болтал со своим мужем, ни на секунду не переставая быть ни его Джаймсом, ни чужим мужем. Наверное, что-то похожее постоянно чувствовал Винсент, когда в их разговорах раз за разом мелькало имя Майкла.

У него мелькнула шальная мысль проверить терпимость Винсента на разрыв. Он втиснул Викторию в компанию каких-то девчонок, под обстрел фотографов, упал на диванчик рядом с Джеймсом, притиснув его к Винсенту. Джеймс отодвинулся, плотнее прижался к мужу.

— Надо поговорить! Отойдем? — позвал Майкл, почти не скрываясь.

Джеймс помотал головой, прильнув к плечу Винсента. Схватил свой бокал со столика перед ними. Винсент ладонью поманил Майкла к себе, тот наклонился, отчасти из любопытства, отчасти просто от желания притиснуться ближе к Джеймсу.

— Ему нельзя много пить! — громко сказал Винсент, перекрывая музыку. Забрал у Джеймса бокал, передал Майклу. — Присматривай за этим, ладно?

Майкл шатнулся назад. Винсент, очевидно, решил, что это знак согласия, что его роль заботливого мужа выполнена, и коротко улыбнулся вдогонку.

Время летело вихрем.

На красной оскаровской дорожке Майкл чувствовал себя марафонцем, который бежал почти четыре месяца, не останавливаясь. Это была радость, но радости он не чувствовал. Он чувствовал, как закладывает уши от криков толпы и как болят глаза от слепящих огней и вспышек. Он чувствовал отупение. Виктория рядом сияла: ее главной проблемой было Оскаровское платье, и она, перебрав предложения всех дизайнеров, за неделю до награждения вспомнила про Нтомбе и умолила ее приехать. Та сшила платье за пять дней, последние швы делала уже на самой Виктории, за пару часов до красной дорожки.