Папа так и сидел, уставившись в телевизор, и нашего появление вроде как и не заметил. Зато Майский сразу же заметил, что я уже собралась.

— О, ты уже переоделась, — сказал он. Приглядевшись и, по всей видимости, узнав мой наряд, с улыбкой произнес: — Тебе очень идёт это платье.

Папа тут же обернулся и добавил:

— Особенно цвет.

— Согласен, особенно цвет, — поддакнул Майский, зачем-то мне подмигнул и пошёл к моей комнате. — Я быстро, — бросил он, заходя в спальню. Я же присела на стул рядом с папой.

Как только за писателем закрылась дверь, отец придвинулся ко мне и тихо, чтобы Майский случайно не услышал, сказал:

— Даш, я вот за вами не первый день наблюдаю и все никак не могу понять… Лев к тебе и так и эдак, а ты какая-то холодная по отношению к нему и почему-то недовольная… — он сделал паузу и осторожно спросил: — Он тебя чем-то обидел?

Посвящать родителей в свою жизнь мне по-прежнему не хотелось. Я, признаться, ещё с детства никогда и ничего плохого про друзей и знакомых им не рассказывала. Потому как родители, априори, начнут не любить того, кто меня обидел, а я, возможно, ещё могу помириться с этим человеком… Возможно! А возможно, и нет.

Да и просто зачем волновать родных? Это не самое страшное, что может случиться… Поэтому сейчас я попыталась мило улыбнуться и, взяв отца за руку, ответила:

— Тебе показалось. Все нормально.

— Точно?

— Точно, пап. У всех бывают разногласия, небольшие ссоры.

— Милые бранятся — только тешатся?

— Именно, — опять улыбнулась я.