— А можно? — спросила я через решетку.

— Конечно можно! — обрадовался он, и я с готовностью шагнула в клетку.

— С ума сошла? — крикнул Антон, хватая меня за руку.

Я усмехнулась:

— Да брось ты, ей Богу! Я трое суток прожила со зверем пострашнее!

Белый красавец сидел на цепи и сонно жмурился в усы.

— Он еще котенок, — успокоил меня парнишка, — Садитесь на мое место, кладите руку ему на шею.

— Можно погладить?

— Давайте!

Я села радом с тигром, провела рукой по его огромной голове. За решеткой защелкали камеры, замерцали вспышки.

Тигр монолитом лежал на скамье. Ощущение мощи шло от его шейных мышц. Лапы, каждая размером с мою голову, лениво свисали с каменной лавки.

— Привет, большой брат! — произнесла я вполголоса.

Тигр повел ухом, но не обернулся, скорей всего, решил не отвлекаться на бестолковую мышиную возню.

Следующим номером я намотала на шею удава-альбиноса, потом снялась в обнимку с юным леопардом, повисела на бивнях у слона и уже направилась в гости к хорькам, когда Антон сказал решительное «Хватит!» и положил мне руку на плечо.

— А хорьки? — спросила я жалобно.

— По-моему, это мангусты, и зубы у них как ножи, — ответил Антон, — И вообще, на сегодня экстрима достаточно.

В аэропорту Артамоныч — таки нализался. Пеплом от папиросы он прожег себе штаны в причинном месте и едва не опоздал на рейс. Мы силой протолкнули Артамоныча сквозь паспортный контроль и со всех ног помчались к нашим стойкам.

— Долетит? — спросила я с тревогой.