— Теперь только в отель, — крякнул он, вынося длинную увесистую коробку, — Сувениры купишь в аэропорту.

Мы вышли на поверхность, и на нас обрушился ночной Сингапур. Город взорвался каскадом огней, затянул в музыкальный водоворот. Рестораны и бары вспыхнули гирляндами, замигали вывесками, загалдели и запели на разные голоса. С шумом распахнулись двери ночных клубов, центральные улицы наводнил гул дискотек.

На секунду мы замерли, поддавшись нечаянной слабости, желанию слиться с ночным балаганом, нырнуть в его мутные воды, забыть обо всем, что отравляло нам жизнь: о промозглой московской погоде, о непутевых друзьях и безумных супругах, о брошенных детях и рвущих душу сомненьях. Теплая ладонь ветра ударила по лицу, смахнула грезу с ресниц. Мы виновато улыбнулись ночному городу и молча побрели в отель.

Даже самые колючие ежики поют на Луну

Утром я выгнала Антона из номера и попыталась привести себя в порядок. День предстоял суматошный, хотелось встретить его достойно. Волосы традиционно не желали слушаться, за это я обдала их лаком и скрепила заколкой. Покончив с гривой, я занялась ногтями и провозилась до самого завтрака. Спохватилась поздно — времени на лицо уже не оставалось. Я поводила щеткой по ресницам и побежала к лифтам — на десять была назначена первая встреча.

Ровно в десять я выпала из реальности, чтобы погрузиться в пучину терминов, хитросплетение финансовых схем и новые для меня, но страшно модные в деловых кругах вопросы инвестиций. Переговоры в банке длились до обеда и возобновились с приходом группы инвесторов, готовых вложиться в строительство завода. Едва инвесторы покинули банк, на их место высадился бодрый Харди. Он вручил мне букет орхидей и со словами «You look skinny» раскрыл дорожный кейс.

На это раз из-за стола мы вышли в девять.

— А теперь передай господину Харди, что мы едем в торгпредство, — велел Антон, — Сегодня вечером российский торгпред устраивает ужин с представителями деловых кругов.

Я перевела последнюю фразу и запросилась в отель.

— Не выйдет, — отрезал Антон, — придется ехать с нами.

Красоты торгпредства я не оценила, равно как и кулинарных изысков. Меня мотало от усталости, в горле пекло, в глазах двоилось. Когда миссис торгпред объявила кофе, а в зале у мужчин подали бренди и граппу, передо мной нарисовался Харди. Он выразил озабоченность моей бледностью и пригласил на прогулку. В разговорах о разных пустяках мы обошли весь сад, цветники, фонтан, сонно журчащий на ветру, остановились под раскидистой старой магнолией: