— Какой ему ставят диагноз?

— Полинаркомания и паранойя, — ответил Олег Петрович и бросил взгляд на Люсю Николаевну, которая казалась отрешенной.

— Как связаны эти два диагноза?

— Одно есть следствие другого, — мрачно произнес Олег Петрович и посмотрела на меня долгим взглядом, — Тебе следовало рассказать нам все гораздо раньше.

— А что рассказывать? Какие тут симптомы? Спиртным не пахло, чертей не гонял. Мы почти не общались в последнее время: оба работали, я — днем, он — ночью. Так и жили в антифазе. Митька вел себя тихо, спал целыми днями. Я думала, он устает на работе…

— Мы тоже ничего не замечали, — согласился Олег Петрович, — Боюсь, на работе его и подсадили. Ты знаешь кого-то из этих людей?

— Нет, я ни с кем не знакома. Митька домой никого не водил.

— Ну, хоть имена-то называл?

— Я знаю его одноклассников, институтских друзей и актеров из студии, — я мысленно перебирала всех, кто хоть как-то мелькал в моей жизни, — Знаю несколько человек с его предыдущей работы, а новых дружков не видела ни разу, даже имен не слышала. Темный лес, короче.

Тут в разговор вступила мать:

— А что вы предлагаете? Искать поставщика? А вдруг там целая мафия?

— Митьку нужно спасать! — в сердцах воскликнул свекор.

— Олег Петрович, — не выдержала я, — Митька — взрослый человек, он сам принимает решения, и он пока дееспособен. Он будет прятаться и врать, а в случае опасности сбежит.

— На этот раз не сбежит! — твердо произнес Олег Петрович, — Сейчас мы отправим его на лечение, а потом заберем к себе. Поживет пока у нас. Люся выйдет на пенсию, посмотрит за ним. Надо дать Митьке шанс!

Люся Николаевна тяжело вздохнула, но промолчала. Свекор пустил в ход авторитарные нотки, а значит, всем спорам пришел конец — мы чувствовали себя младенцами перед его колоссальным опытом управления людьми, огромным арсеналом приемов и методов, отработанных на подчиненных. Стало ясно: он принял решение и менять его не намерен.

— Я завтра же найду машину и оплачу стационар, — мне оставалось уповать на Митькину сговорчивость и помощь медицины.

До боли было жаль родителей, обрекших себя на борьбу с наркотой, но где-то в самой глубине души я чувствовала облегчение. Сценарий Олега Петровича гарантировал жизнь без проблем, возможность спокойно ходить на работу, не боятся за дочь, не дрожать по ночам, не гадать ежечасно, жив Митька или обдолбанный мерзнет в сугробе.

Тем временем Олег Петрович продолжал:

— Алисе с Митькой встречаться не стоит — негоже показывать дочке больного отца.

Я утвердительно кивнула.