— Где мои вещи? — спросила я шепотом.

Антон не ответил — он прошел через комнату, остановился у окна.

— Позвони своей уголовнице, — процедила я сквозь зубы, — пускай вернет мне документы. Скажи ей, что она — банальная воровка, и объясни, что ты мне ничего не покупал, все вещи я купила на свои.

Антон снял трубку, набрал номер.

— Твоих рук дело? — задал он вопрос.

Из трубки послышался смех, громкое бульканье слов.

— Совсем чокнулась? Паспорт верни!

Снова хрюканье, смех и короткие гудки.

— Я скоро вернусь, — выпалил Антон и выскочил из дома.

Я посмотрела ему вслед и опустилась на кресло: «Какого черта я снова наступаю на те же грабли? До каких пор эта бестия будет учить меня жизни? Ведь это никогда не кончится, потому что Антон так и будет болтаться меж двух берегов, бесконечно индульгируя на тему отцовства. Что я делаю с собственной жизнью? Митька — в моральной коме, Алиса растет сиротой, а я, безвольная дура, прыгаю с места на место, не в силах решить, где мой дом.».

Не прошло и часа, как Антон появился в дверях:

— Она снова выкрала ключ, — сообщил он понуро, — и привела сюда Эдика. Вдвоем они вынесли твои вещи.

— Зачем? — спросила я равнодушно.

— Таким образом они очистили квартиру от твоего присутствия. Это нужно было для сына, — почти с нежностью произнес Антон.

— Классное воспитание получает твой сын, — усмехнулась я, — Сегодня она научила его воровать, а завтра поведет убивать и грабить? Надеюсь, заявление в милицию научит ее жить в рамках закона.

Я встала с места.

— Постой, — поймал меня Антон, — я с ней поговорю.

— Поговори, у тебя это хорошо получается.

Мысль о том, что я завтра скажу Алисе, на время заслонила и гнев, и жажду скорой мести. Ребенку обещали инструмент, и где же он? — В руках у разгулявшейся бандитки.

Я посмотрела на часы — восемь тридцать.