В затянувшейся тишине до слуха донесся тяжелый вздох, и Ульяна скрестила руки на груди, однозначно давая понять, что изучение достопримечательностей затянулось.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ушел, оставил тебя в покое и сделал вид, что ничего не был? Ты уверена, что хочешь именно этого?

— Я уверена, что повела себя совершенно непозволительно, и мне очень плохо, — искренне сказала Ульяна. — Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно для меня не дать скандалу развернуться.

— Ты что, разумеется! Это же важнее всего! Упаси боже кто заподозрит, что ты живая, — гаркнул Ванька, не сдержавшись.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — всерьез перепугалась Саф, отступила назад, споткнулась о ведро, и тут же оказалась в крепких объятиях.

— Вот о чем.

Он жадно смял ее губы поцелуем. В отличие от Ульяны, прекрасно понимал, чем закончится этот разговор в излишне тесном помещении. И то, что она начнет вырываться, а потом сдастся и растает, как восковая фигурка, подстроится по каждый изгиб его тела, тоже знал. Но, несмотря ни на что, не смел выпустить ее талию из кольца рук, боялся, что она снова испугается, сбежит. А если совсем не отпускать, то…

— Нет, — вскрикнула Ульяна, вывернувшись. Она закрыла рот тыльной стороны ладони, отвернулась и задрожала. Ей было плохо, и в любой другой ситуации Ванька бы ее обнял… А теперь не мог, потому что сам оказался причиной ее сложностей.

— Пожалуйста, — попросила Ульяна. — Я не могу позволить себе это. Нужно остановиться.

И руки Ваньки сжались в кулаки.

— Я не думаю, что смогу остановиться, — признался он честно и не узнал собственный голос.

По взгляду Саф вдруг понял, что до этого момента она не предполагала, в какой оказалась заднице. И теперь лихорадочно соображала, как бы разрулить ситуацию с минимальными потерями. Вот только все было бесполезно.

— Мне очень жаль, что ты оказалась в щекотливой ситуации, но какого черта? Ты разводишься!

— Ты не понимаешь, Ваня. Я помогаю Сергею добиться места в Думе не по доброте душевной. Я выкупаю таким образом сына. Новийский посадил в тюрьму первую жену и продал мою сестру за карьеру. Мне есть чего опасаться.

Ванька всегда знал, что Новийский ублюдок, который нигде не упустит своей выгоды. Одной только симпатии Гордеева-старшего было достаточно, чтобы утверждать это с уверенностью. Но играть на чувствах Ульяны по отношению к ребенку? Это было чересчур! И как теперь охранять человека, зная, что тот заслуживает хорошего хука с правой?

— Я пошла. Зарьяна меня в порошок сотрет за опоздание.

Она уже опоздала, Ваня это знал, поскольку в силу своей профессии чувствовал время до минут. Не будь он так зол из-за шантажа Новийского, наверное, попытался бы ее остановить и довести разговор до какой- никакой уступки, но в данный момент в голове крутились одни ругательства. Вряд ли Ульяне понравилось бы, назови Ваня ее мужа мудаком. Она все еще пыталась защищать Сергея, несмотря ни на что.