Она вся была в этом. Резкая, грубая и эпатажная. Предпочитала темную, не требующую особого ухода одежду и имела сразу двое очков: от профессиональной близорукости и от возрастной дальнозоркости, при этом плохо видела и в тех, и в других. Несмотря на то, что Зарьяна уже давно начала потихоньку расплываться в талии, ее подвижность впечатляла. И громкий голос, разносившийся над редакцией, без труда добавлял сотрудникам седых волосков.

Она сделала головокружительную карьеру. Переехала в Петербург из Казахстана и очень долго мыкалась по редакциям, поскольку была слишком своенравна для политически ориентированной прессы. А потом у нее случился роман с каким-то влиятельным товарищем, который подарил ей на свадьбу… редакцию. Брак развалился в рекордные сроки, но газету у Зарьяны было не отобрать. Ею она ловко заправляла и по сей день.

— Птички поют, что твой муж решил делать ноги, — без предисловий начала Зарьяна.

— Похоже на то, — не стала лукавить Ульяна, но удивилась.

За последние сутки столько всего случилось, что казалось, будто пресс- конференция состоялась в прошлой жизни. Разговаривать о переезде Сергея было странно.

— И? — продолжила Зарьяна. — Я долго ждала, что ты сама придешь ко мне с этим разговором. Мне искать замену или не искать? Или у вас будет брак на расстоянии?

Ульяна замялась, не зная, что сказать. По-хорошему говорить о разводе не стоило, поскольку это могло разнестись по кулуарам в рекордные сроки и подорвать сделку об опеке. С другой, Зарьяна была в своем праве начальницы. Впрочем, молчание она истолковала по-своему.

— Скажем так, я по-доброму советую тебе остаться. И в Петербурге, и в журналистике. Тебе не хватает опыта, но потенциал чувствуется. А в Москве тебя разве что тянуть привычную повозку поставят. Я и сама не хотела тебя брать из-за такого мужа, но ты упорная. Там тебе подходящей работы не найти.

Похвала от Зарьяны была чем-то из ряда вон, и Ульяна, поддавшись, решила признаться.

— Я в любом случае не еду в Москву, — проговорила она устало. — Сергей едет один.

— На-а-адо же, — протянула Зарьяна. — Обычно у меня на такие вещи чуйка, а ты, выходит, молодец. Я никак не могла въехать, как после нападения на сестру такая принципиальная дамочка могла остаться с откровенно купленным политиком, да еще сохранить рай в шалаше. А в шалаше никакой не рай. Просто ты не из тех, кто жалуется. Ясно все с тобой, — задумчиво протянула главная. — Иди, — кивнула на выход, но на прощание окинула сотрудницу задумчивым взглядом.

— Зарьяна, это между нами, — предупредила Ульяна на пороге, обернувшись. — Может пострадать мой сын.