— Что случилось? — Коротко выдохнул он.

Действительно, что? Меня похитили, угрожали изнасиловать и убить, я вырвалась, от страху перепрыгнула двухметровый забор, пробежала километра два в темпе марафонца и доехала до города на попутной фуре. Ничего страшного. Зато теперь я стояла на пороге квартиры и пялилась, молча, на его каменный пресс.

— Юлиана! — Илья сурово посмотрел мне в глаза, положил руки на плечи и легонько встряхнул.

Затем осмотрел лестничную площадку, втянул меня в квартиру и быстро прикрыл дверь.

— Меня зовут Нана. — Пробормотала я, медленно ступая вглубь коридора.

На тонких веревках, натянутых от ванной комнаты по направлению к кухне, прикрепленные деревянными прищепками висели фотографии. Черно-белые, разных размеров, нарезанные, очевидно, вручную. Длинные гирлянды из запечатленных моментов, которые уже никогда не повторятся. Десятки снимков, на которых все хорошо, много надежды, счастья и дождя. А еще сияющие глаза — мои.

Все то, чего больше не будет. Что мы потеряли. Что выцветет со временем, но обязательно останется в светлой памяти. Счастье, которое испарилось вместе со звуком «щелк» на кнопке фотоаппарата. Жизнь, которую мы себе нафантазировали в тот день, когда так отчаянно тянулись друг к другу.

— Нана? — Послышалось неуверенное за спиной.

— Да.

Я тебя тоже обманывала.

— Хорошо, что ты пришла, Нана.

Но я не могла обернуться. Шла вдоль веревки, разглядывая карточки, на которых дождь делал нас счастливыми. Он не смывал краски, он наполнял ими улицы: отражался от асфальта фонарями автомобилей, падал в лужи и взмывал вверх большими серебристыми пузырями, расчерчивал воздух нежными бриллиантовыми штрихами, острыми и тонкими. И даже черно-белые фотографии не могли этого скрыть — лишь подчеркивали.

И я не могла сдержать улыбку. Слезы, обжигая краснеющие щеки, катились горячими струйками по лицу. В ушах стоял тихий шум дождя, барабанившего по поверхности зонта. А в груди щемило оттого, что эти маленькие квадратики с воспоминаниями, висящие над головой на прищепках, были единственным, что у меня теперь осталось.

Все уничтожено. Всё. Мамины фото — там, в отчем доме, растоптаны и сожжены. Записки, фотографии, наушники — остались у похитителей вместе с рюкзаком. Меня лишили всего.

— Тебе это имя больше подходит.

Почувствовала его дыхание у себя за спиной, смахнула слезы и обернулась. Илья долго и тревожно рассматривал мое лицо.

— Что? Что такое? — Нахмурил лоб, коснулся нежно моего подбородка большим пальцем. — Не понимаю. — Наклонился и заглянул в глаза. — Что случилось? Где ты была?