— Маша.

— Паша?

Она меняется в лице.

— Маша.

Поль хмурится:

— Ча-ща?

— Маша!!!

— Ла-ша?

— Можешь звать меня просто Мария. — Отмахивается девушка.

— О, нет-нет, я хочу знать твое настоящее имя, повтоги, пожалуйста, медленно. — Просит Поль, наклоняясь к ее лицу.

Нам трудно сдерживаться от смеха. Когда я пытался произнести Михаил По-ли-кар-по-вич, с меня пот градом тек.

— Хорошо, что нам достался американец, — смеется Дима, когда мы уже направляемся внутрь.

— Нас не ждете? — Ирина и Никита догоняют нас уже в холле.

Мы здороваемся и идем выбирать фильм. Российский кинотеатр не такой яркий снаружи, как наши, он не сияет неоновыми вывесками и огнями, зато внутри поражает воображение интерьером, количеством кинозалов и собравшегося народа. Мне все время хочется притянуть к себе мою Зою, но приходится сдерживаться.

Поль не замолкает: на ужасном английском он рассказывает мне о том, как много маленьких кинотеатров в Париже, и том, как много там хороших фильмов, а не «вот этого вот всего», что значится на афишах. Вежливо киваю, ведь «вот это все» — это ленты, снятые на моей родине.

Мы скидываемся на билеты, и Дима с Никитой идут к кассе. Мы становимся в очередь за попкорном, когда Маша наклоняется к нам и тихо говорит:

— Вон те две девушки, позади, обсуждают вас.

— Нас? — Замираю, вслушиваясь.

Они, и правда, говорят так громко, будто не верят в то, что англоговорящие незнакомцы могут понимать их. Но что-что, а как называются части тела, я уже знаю. Да и слово «задница», сказанное с придыханием, мне тоже знакомо.