Зато в отношениях с ним самим за эти два месяца у нас наступил прогресс: я теперь чувствовала себя настоящей проституткой. Грязной, дешевой, согласной на все. Мне было стыдно, но мы действительно встречались раз в одну-две недели, чтобы переспать. Обычно все происходило так: мы случайно оказываемся где-то вместе, бросаемся в омут, не замечая никого вокруг, после этого три дня общаемся в соцсетях, потом неизменно ссоримся, бросая обидные слова, пару недель не видимся, снова оказываемся случайно вместе, и все по новой.

Как же мне было тяжело… Мы не могли порознь, тянулись друг к другу, но и вместе тоже быть не могли. Когда я исчезала, он сам меня находил. Когда не звонила, сам звонил. Все это непременно заканчивалось скандалами и руганью. Мы катастрофически не могли найти общий язык. Но по-прежнему, оказываясь наедине, предавались страсти, сопровождаемой нежными словами и признаниями.

Я продолжала лить слезы над общими фотографиями и надеялась все вернуть. А однажды в июле, когда была на вечеринке у Мити, он пришел

туда пьяный и случайно назвал меня Машей. Сразу понял, что оговорился,

и густо покраснел. Превратила все это в шутку, после которой меня еще две недели потом все называли этим именем, но не забыла, что тогда почувствовала. Какое унижение испытала, увидев выражения лиц наших друзей в тот момент. Им было очень жаль меня, ведь наверняка все знали, кем на самом деле была эта Маша.

Меня словно окатили ведром с помоями. Такое было ощущение. В ту ночь я не дала ему даже прикоснуться к себе, настолько сильным было для меня нанесенное оскорбление. Он лег спать в одной комнате, а мы с Митей – в другой: я – на кровати, а Митька – на кресле. Утром Саша вскочил и прибежал к нам в комнату с криками:

– Ты спала с Митей?! Спала с ним, да?!

Через пять минут он уже, как ни в чем не бывало, приставал ко мне, пытаясь повалить на диван. Холодно ответив и вырвавшись, убежала на кухню. А когда он ушел принимать душ, взяла его сотовый телефон и обнаружила там десятки звонков и сообщений от Маши. Зашла в ванную с каменным лицом, протянула ему телефон:

– Вот, значит, кто такая эта Маша…

– Ты хочешь сейчас выяснять отношения? – Спокойно спросил Абрамов, вытираясь полотенцем, – я с ней просто общаюсь как с другом.

– Да пошел ты! – Вышла и хлопнула дверью.

Схватила сумку, поцеловала расстроенного Митю, застывшего с

кружками кофе в руках, и выбежала из квартиры. Всю дорогу костерила себя,

на чем свет стоит. И ведь хорошо он баб разводит, сволочь! И ведь уси-пуси в каждой эсэмэсочке! Поэтому все и ведутся. В голове все смешалось: боль, тоска, сожаление. Оно росло на мне, как фурункул, и в любой момент грозило прорваться наружу.