Помыться, привести себя в порядок (хоть как-то скрыть следы ран, побоев). Переодеться — снять разодранную одежду — и к ребенку. Что уже и сам стих. Уснул. Скрутился клубочком у тумбы — и заснул, изнеможенный. Мокрый весь.

Закрыть дверь в комнату на замок не посмела — лишь бы только не гневить Сереброва еще больше, а то еще точно убьет…

Кротостью и признанием вины — только так, да, только так можно вымолить мне прощение? Возможность, чтоб меня услышал? Поверил?

Аккуратно перенесла малыша на кровать. Укрыла одеяльцем — легла рядом. Прижалась к нему — и замерла, боясь лишний раз сделать вдох.

Давясь слезами, сходила с ума.

Я не знаю, что мне делать. И как на самом деле поступить.

Теперь… я уже ничего знаю. Не понимаю.

И даже если заслужила, я… я не знаю, как дальше быть.

Уснула. Как и Федька, провалилась в сон, уступая моральному истощению.

Этот… так и не вернулся. Куда ушел, там и остался.

Глава 32. Пат

Глава 32. Пат

* * *

Готовила, убирала — ждала, выглядала муженька, желая, когда он более-менее спокоен, кинуться в ноги и просить понять… что Рогожин — просто друг. И просто переночевал в квартире. Никакой измены, никакого… отступничества. Я — жена своего мужа, и не посмела бы его предать.

Но… все в пустую. Суббота. Воскресенье. Не явился.

Может, и к лучшему. Нагуляется, злость выплеснет — и успокоится. Ровно настолько, чтобы попытаться меня услышать. Выслушать.

Но как бы там не было… и даже, вроде, как уверенна, что тогда дело свое грязное не довел до конца, не смогла. Не смогла довериться надежде.

Таблетки. Давно уже у нас «этого» не было. Его как-то не тянуло, а я — тем более не рвалась. Вот и бросила их пить. А тут…

Едва только утро субботы — как тотчас кинулась в аптеку, пока Федька еще спал. Срочное противозачаточное. Там же и глотнуть, дабы не испытывать судьбу…