Китайские интеллектуалы, видевшие в коммунизме свою единственную надежду на национальную независимость и личную свободу, кажутся людьми чересчур наивными. Следует напомнить, однако, что у них было мало доступа к какой-либо беспристрастной оценке коммунистической теории и практики. Гоминьдан и КПК разошлись заклятыми врагами; активисты каждой из сторон восхваляли свою организацию и проклинали соперников.

Еще одним обстоятельством, сыгравшим на руку коммунистам, следует назвать общее разочарование китайцев в западной демократии. С учреждением Китайской Республики многие жители Поднебесной рассчитывали на то, что само провозглашение демократических процедур внесет некоторое чудесное изменение в их жизни. Им не дано было в полной мере осознать, что только в процессе упорного просвещения народа можно надеяться на внедрение демократии как функционирующего механизма. Спустя чуть больше десятилетия с момента провозглашения номинальной «демократии», «отец-основатель» Китайской Республики доктор Сунь Ятсен «объявил о собственном отвращении к представительному правительству, а также утверждал, что оно могло довести народ страны до большого нравственного разложения».

На всем протяжении Второй мировой войны и после ее завершения гоминьдановское правительство Чан Кайши билось над проблемами, не посильными никакому правительству на нашей планете. Его самые надежные последователи признавали, что оно далеко не всегда делало мудрый выбор. Его самые непримиримые критики – и к ним принадлежали многочисленные представители интеллектуалов – осудили чанкайшистское правительство как безнадежно слабое и продажное. Когда гоминьдановцы принимали меры по восстановлению общественного порядка, которые они называли необходимыми для борьбы с вылазками коммунистов, их критики осуждали чанкайшистский режим как безжалостное репрессивное полицейское государство. Так как власть гоминьдановцев во многом зависела от поддержки государств западной демократии, и особенно США, складывающуюся ситуацию использовали коммунисты для ведения очень плодотворной антизападной пропаганды.

После Второй мировой войны огромное количество студентов и интеллектуалов Китая взялось за поиски выхода из отчаянного положения, в котором находился Китай. В своем идеалистическом порыве они готовы были примкнуть к любому движению, активисты которого обещали восстановление национального достоинства, экономической самодостаточности и уважения прав индивидуума.

Многие из них благожелательно смотрели на западную демократию. Беда в том, что никто не знал, как эту западную демократию применить в Китае с достаточно быстрой отдачей, чтобы решить насущные проблемы, когда времени на их решение не оставалось. Кто бы мог заставить демократические механизмы функционировать в этой стране? Даже найти определения демократии никто не мог, чтобы с ним согласились представители Запада. К тому же пропагандисты западной демократии не могли предложить подходящей программы для такой страны, как Китай. Следует признать, что западные демократы никогда не уделяли серьезного внимания проблемам Китая.