— Не знаю, вся надежда на то, что ваши друзья успеют вызволить вас до той самой коронации.

— Да придумайте же что-нибудь, пожалуйста, Мария! Ведь вы столько знаете! — закричал Миролюб.

— Поверьте, мне и самой нужно, чтобы и у вас, и у ваших приятелей всё получилось, потому что мне нужно, чтобы сюда пришёл флейтист и занял мое место, освободив меня, а он по своей воле этого не сделает. Мне нужна и ваша помощь, и помощь ваших друзей… Но я ума не приложу, как нам быстро и правильно решить эту загадку…

* * *

Карты не были похожи на те, что Иннокентий видел и раньше. Они были немного больше, чем те, к которым привыкли в Краю, и держать их в руках было гораздо приятнее, казалось, их поверхность будто состоит из мягкого, скользкого шёлка. Они даже словно немного переливались. Странно было только, кто мог выбросить такую чудную колоду. Видно было, что удовольствие не из дешёвых. Хотя, если предположить, что карты принадлежали королям, то для них такое вовсе и не считается роскошью, подумаешь, расписные листочки из тонкой материи с искусно нанесёнными на них изображениями. Это простому человеку кажутся излишеством вещи дороже куска постного мяса, а для жителей замка — это обычная повседневность.

Иннокентий не мог оторваться, он разглядывал, вертел, подносил ближе к глазам карты, отдалял их от себя. Так чудно, так завораживающе красиво и гордо смотрели на него пехотные полки бубнового короля, немного морщили нос красавицы-дамы, заносчиво косились валеты, роскошные замки и уютные деревеньки тузов то напоминали родные места, то показывали чужие, зловещие, шестерки, как им и положено, являли дороги всех видов: от узких горных тропочек и хлипких болотных тропинок до самого великого тракта, который соединял разные концы Края. Чем дольше смотрел Иннокентий, тем больше эти дороги становились ему будто знакомы, казалось, он видит приметы, встреченные на пути, и готов поклясться, что он ходил этими путями. Что удивительно, Иннокентий заметил, если карты размещать друг с другом, то будет открываться какой-то новый вид. Вот восьмерка червей легла рядом с тузом той же масти, и тут же то ли в памяти, то ли и вправду перед глазами пробежала встреча его с Леей, вся картина возникла вдруг в таких подробностях, что, казалось, протяни Иннокентий руку и дотронется до волос подруги. А вот трефовый туз лёг рядом с шестеркой той же масти, сверху на них упала семёрка червей, и на душе Иннокентий потеплело, он вспомнил своего доброго, хоть и не совсем хорошего, но уже почти родного Казимира. Тут же нашёлся и король треф, Иннокентию даже показалось, что король, так похожий на Казимира, подмигнул ему. Юноша помотал головой. Однако видение не только не исчезло, в следующую минуту то, что предстало перед глазами Иннокентия, напугало его: голова трефового короля, только что весело подмигивавшего ему, упала и исчезла, будто её и не было. Иннокентий в ужасе откинул карты, уверяя себя, что всё это из-за невыносимой усталости. Через несколько мгновений юноша уже смеялся над собой, удивляясь, до чего он умеет сам себя удивить и напугать. Иннокентий снова взял колоду в руки, перемешал карты и, держа рубашкой вверх, начал скидывать на стол перед собой по одной карте.