— Так ему и надо, — ввернула-таки слово Лея.

— Чудно всё в этой жизни, не знаешь, где тебя и что остановит, — вздохнул Иннокентий. — Мне и Гогу жалко, и королеву эту. Она ведь меня так ждала, планы придумывала, как со мной быть, она ж магию уже сама хотела вернуть, думала, я помогу. А я и помог. Только она не знала, что помощь моя будет в том, что я её смерть приближу. А в остальном всё, как она и желала, магия возвращается. Выходит, если бы не я, она б жила, а я, вот он, ничего со мной не сталося, чешу по тракту к дому… Правду говорят, бойся желаний своих, неровён час они тебя и погубят… Что там с флейтистом?

— Да сейчас, — раздался голос пышноусого из кибитки, ехавшей следом за конным отрядом. — Заснул, подлец. Ну надо ж так, всего делов-то и осталось, что услышать твой указ, эх, ты, вставай давай! Матушка, иди-ка ты прочь отсюда погуляй пока, мне мальца разбудить надобно…

Из кибитки выбралась сухонькая старушка, новая прислуга Георгия.

— Ну, хоть что-нибудь, хоть какая-нибудь малость прошла в этой жизни без сучка и задоринки, что-нибудь произошло просто? Нет, всё с какими-то заковыками и недоделками, ничего просто так, по-людски, — злился Иннокентий.

— Остынь, касатик, — остановилась рядом с ним седая старушка в дорожном пыльном балахоне.

— Да как же тут остынешь, бабушка, иди себе, не трать время на нас, — вежливо ответил ей Иннокентий.

— Просто, касатик, прими то, что по судьбе и не трепыхайся, чего зря тревожиться, если что не по судьбе. Не суждено тебе королём быть — не будешь. А раз судьба твоя — в молодости помереть, так тому и быть…

— Аксинья, — прохрипел, харкая кровью Иннокентий, вздрагивая от очередного удара ножом…

— Судьба, касатик…