— Потому что это правда. И я думал… не знаю… — Эйч вздохнул. — Может, тебе теперь будет легче, что он уехал.

— Нет. Совсем не легче.

Эйч в волнении взъерошил волосы:

— Черт, Сет, я рассказываю тебе, потому что… почему все должны терять всех сразу? Мы же дружили. Ну, накосячил кто-то. Не сказал то, что должен был сказать, и сделал то, чего не должен был делать, но, блин, людям же нужно. Я знаю. Нужно то-то и то-то, зачем — они сами не в курсе, просто нужно, и все. Мне, по большому счету, до лампочки, что она с ним спала. Гораздо страшнее то, что она меня бросила, потому что кто у меня теперь останется-то?

Он посмотрел на Сета, и Сет увидел, какой он потерянный.

— У меня было трое друзей, лучших друзей, а теперь что? Никого. Одни ушлепки, которые считают, что я наполовину голубой, и никак с этой темы не слезут.

Сет медленно осел в кресле, внутри по-прежнему все рвалось в клочья.

— Зачем ты пришел, Эйч?

— Не знаю, — простонал в отчаянии Эйч. — Думал поделиться. Правдой. Говорю же, думал, тебя отпустит, если узнаешь.

Сет молчал, глаза отказывались смотреть на Эйча. Тот подождал еще немного и, больше ничего от Сета не дождавшись, надел перчатки.

— Похоже, он по-настоящему тебя любил, — выговорил Эйч. — По крайней мере, ей так показалось.

На этом Эйч ушел. Входная дверь открылась и закрылась.

Сет остался один.

Через какое-то время — он не знал какое — Сет встал и поднялся по лестнице, едва отдавая себе отчет в том, что делает. Оуэн все так же ждал на пороге, сжимая в руках кларнет:

— Послушаешь теперь мою песню?

Улыбка до ушей, на голове кавардак.

Сет прошел в комнату, даже не взглянув на него.

— Я ее для тебя сочинил, потому что ты был совсем грустный.

Оуэн поднес кларнет к губам и заиграл. Сет закрыл перед ним дверь. Это его не остановило. Неожиданно мелодичный проигрыш повторился несколько раз и довольно бегло, но Сет, не слыша ничего вокруг, просто сел на кровать.

Внутри сплошная пустота.