Глава 2

По крайней мере, отец оказался прав насчет жизнестойкости Камалы. Лучи утреннего солнца осветили горы Сандия, небо посерело и потускнело, словно старая ночная рубашка, Томас уехал на работу, а невыспавшаяся Амина сидела на кухне. Камала встала, расколола над раковиной кокос и на все вопросы дочери лишь пожимала плечами, продолжая колдовать над дымящимися баночками с чатни. Потом вымыла посуду, навела порядок в шкафчике со специями и замариновала очередную партию лайма.

– Хочешь чая? – спросила она у дочери.

– Конечно, – устало ответила Амина, которой всю ночь снились кошмары, полные истошных криков. – Он пойдет на прием к врачу, – сказала она, дождавшись, пока мать поставит перед ней кружку масалы.

– Кто?

– Папа. Мы с ним утром поговорили.

«Поговорили» – это, конечно, было художественным преувеличением, ведь отец в ответ на ее тираду лишь коротко кивнул. Но Амина облокотилась на стойку, напустила на себя уверенный вид и добавила:

– Пойдет на этой неделе.

– Зачем? – спросила Камала, порывшись в холодильнике и доставая оттуда кусок корня имбиря размером с куклу вуду.

– Может, присядешь на секунду?

– Имбирный чатни!

– Ладно… В общем, в больнице произошел инцидент, – поморщившись, произнесла Амина, которая уже начинала ненавидеть это слово за его фальшивую официальность, достойную речи директора школы. – Судя по всему, – откашлявшись, продолжала она, – папа решил, что Деррик Хенсон еще жив, когда его привезли, и пытался спасти его.

– И что?

– Деррик был уже мертв.

– О…

– Да. Поэтому теперь за папой пристально наблюдает попечительский совет больницы. А теперь еще и это… Я думаю, ему нужно обратиться к врачу. Ну, понимаешь, чтобы выяснить, все ли в порядке.

– Думаешь, не в порядке?

– Не знаю. Может быть, у него депрессия или еще что-нибудь такое…

– Ха! У Томаса не бывает депрессии!

– У всех может быть депрессия, мам, – перебила ее Амина, чувствуя, как у нее загорелись щеки. – И она может искажать наше восприятие действительности!