– А мне нет. В смысле, ужасно, что она заболела, но ничего не имею против скорого конца.

В его голосе прозвучала сдержанная нотка, от которой Амине стало не по себе.

– У меня с папой другая история. У него, скорее всего, депрессия или что-то вроде этого.

– То есть ты тут задержишься?

– Пока не знаю.

– Понял.

Правда понял? Амина и сама мало что понимала, но вскоре ей стало совершенно все равно, потому что Джейми приподнялся на локте и посмотрел на нее. Свет фонаря окружал его голову сияющим нимбом. Он осторожно убрал с ее щеки прядку волос, и она наконец-то узнала его – того мальчика, который сидел на другом конце аудитории на занятиях по английскому и хмуро утыкался в книжку каждый раз, когда она начинала что-то говорить.

Глава 4

Глава 4

Больше всего ее удивили желтые резиновые уточки. Они были выставлены в ровную шеренгу хвостами в одну сторону, и Амина с изумлением разглядывала их, когда на следующий день Ипены сидели в кабинете у Аньяна Джорджа. Все прочее в обстановке – аккуратный ряд дипломов на стене, зеленые клетчатые кресла, две фотографии очень милого мальчика, сделанные с разницей как минимум в год, – было вполне ожидаемо. Но вот уточки на письменном столе отвлекали внимание, словно внезапное выступление акробатов посреди улицы. Амина взяла одну из них и принюхалась к сладковатому запаху резины, прежде чем поставить ее на место.

– Как это мило, правда? – спросила Камала, но, к ее неудовольствию, Амина лишь нахмурилась.

Все утро мама вела себя чересчур радостно. Она нацепила выходное сари голубого цвета, чтобы проводить Томаса на сканирование, а перед выходом из дому уговаривала Амину надеть золотые браслеты. Теперь же, в ожидании возвращения Аньяна Джорджа с предварительными результатами, она хихикала не переставая.

– У него есть чувство юмора! – кивнула она в сторону уточек. – Совсем как у тебя!

Томас нервно скинул левую ногу с правой, потом помедлил и положил правую на левую, то и дело поглядывая на часы.

– Он наверняка уже на подходе, – попыталась успокоить его Амина.

Бедный Томас оказался классическим «плохим пациентом»: весь в морщинах, словно грецкий орех, раздраженный, представляющий себе самое худшее. Как же ей хотелось выжать из отца все это беспокойство, или нет, передать ему свое беспричинное благодушие, которое струилось по венам, как сладкий чай, оттого, что каждая клеточка ее тела, к которому прикоснулся Джейми, была преисполнена блаженства. Амина чувствовала себя богоизбранной. Она украдкой провела кончиками пальцев по губам.

– Как хорошо, когда мужчины не забывают о женской ипостаси своей натуры! – не унималась Камала. – Об этом сделали целую передачу «Доброе утро, Америка!». Один печенье печет, другой каждый год шьет дочери костюм на Хеллоуин! – сказала она, разглаживая сари на коленях и дотрагиваясь до коралловых сережек, которые надевала только по особым случаям. – Ты уверена, что не хочешь распустить волосы? Тебе с распущенными гораздо больше идет!